Прежде мне не доводилось слышать в голосе подруги столько страсти.
– А как, по-твоему, поступил бы Шерлок Холмс?
– По крайней мере, он проявил бы ко мне уважение и уж точно не стал бы меня унижать. Кстати сказать, знаменитый сыщик – надо отдать ему должное – достаточно уверен в себе и своих силах, а значит, умеет проигрывать с достоинством. В современном мужчине подобное качество дорогого стоит.
– Неужели мужчины достойны лишь сочувствия?
– Иного они от женщин и не ждут. Под обличьем извечного рыцарского благородства скрываются тщеславие и неуважение к женским чувствам. Впрочем, мы привыкли довольствоваться малым – следовательно, сами во всем виноваты.
– При всем твоем презрении к сильному полу, ты, тем не менее, замужем, а я одинока.
– Ну не странно ли? – улыбнулась подруга. – Помнишь, как Алиса назвала Годфри? Простым, но при этом выдающимся человеком. Думаю, она имела в виду, что он не родовит, но благороден сердцем. То же относится и к Шерлоку Холмсу. А Вилли, при всех своих регалиях, удивительно беден душой. Никто и никогда не станет его уважать, ведь все, на что он способен, – это вселить в людей страх и заставить подчиняться.
– Почему же ты только что назвала Годфри консервативным?
– Потому что так оно и есть. Ты и представить себе не можешь, каких усилий мне стоило уговорить его переодеться Черным Отто и отправиться в порт! Он, как и ты, совершенно не приемлет лжи, хоть и по другой причине. Ты слепо веришь библейскому завету: говорить правду во что бы то ни стало. Он, в свою очередь, видел, как лицемерное общество распяло его мать на кресте осуждения. По натуре своей Годфри – крестоносец; он всем сердцем радеет за справедливость. За это его даже можно назвать героем. Вот почему он в высшей степени консервативен.
– А разве ты сама не жаждешь справедливости? Не ты ли бросилась помогать Луизе Монпансье и ее тете, когда те попали в беду?
Ирен смущенно откинулась на спинку кресла:
– Я хочу лишь поразвлечься и хоть чем-нибудь себя занять. В общем, развеять скуку.
Я резко подскочила, раздосадованная самоуничижительными высказываниями подруги, и с удивлением отметила, что комната слегка накренилась.
– Ирен! В жизни не поверю, что твоими поступками движет один лишь эгоизм! Можешь не притворяться. Бросить вызов условностям и покарать тщеславие – вот твое истинное призвание. Благодаря тебе одной рушатся преграды, довлеющие над нами с Годфри. Ты свободнее нас. Не знаю, откуда у тебя этот дар, – от рождения или нет. А может, дает о себе знать дерзость, присущая американцам, которую ты слышишь в бое часов. Но, словно утренний колокол, ты заставляешь нас выбраться из кокона и понять одну простую истину: опасность подстерегает человека в любом уголке мира, и она непременно застала бы нас врасплох, не будь тебя рядом.
Ну вот, сейчас она станет надо мной смеяться, решила я. Как и всегда, проигнорирует мой внезапный порыв и сменит тему. Однако вместо этого подруга окинула меня спокойным, трезвым взглядом, что было весьма странно, учитывая количество выпитого ею в тот вечер вина.
– Стало быть, я поступаю правильно, бросая вызов здравому смыслу и светским условностям? Но мудро ли с моей стороны уговаривать Годфри замаскироваться и прокрасться в логово морских волков? Ведь ты права, Нелл. Опасность действительно кроется в самом общественном строе повседневной жизни. Осязаемая, физическая. Однажды я уже подвергла ей тебя, а теперь подвергаю мужа. – Подруга бросила взгляд на открытую дверь, ведущую в спальню. – Если он не вернется, если…
– Вернется! Годфри всегда находит выход из непростых ситуаций, даже когда их создаешь ему ты. Удивительно. Я-то думала, ты не осознаешь, сколь рискованны наши расследования.
– К подобным вещам я отношусь со всей серьезностью, – пожала плечами подруга.
Я осторожно улыбнулась:
– Ирен, мы никогда не говорили о твоем прошлом. Я к этому привыкла, но…
– Вот и славно. Я не люблю о нем вспоминать.
– …я сомневаюсь в твоем настоящем. Ведь ты на дух не переносишь условности. Почему, ну почему ты вышла замуж за Годфри?
– Быть может, ты заметила, что он удивительно обаятелен. К тому же умеет убеждать.
– Конечно заметила. Он очень хорош собой, умен и добросердечен. Тебе с ним безумно повезло! Возможно, я чересчур категорична…
– Возможно? – Ирен вопросительно подняла бровь.
– По правде говоря, опыт моего общения с мужчинами несколько ограничен…
– Несколько?
– Ну перестань же, наконец, меня передразнивать! Ты ведь не Казанова. Знаю, я безнадежно наивна во всем, что касается любовных отношений. Но почему ты, со своим презрением к консерватизму, вышла замуж за Годфри? Почему не ведешь себя так же, как твоя подруга Сара Бернар, герцогиня де Ришелье и обожаемый ею принц?
Ирен уткнулась подбородком в колени:
– В жизни не думала, что ты станешь уговаривать меня завести любовника.
– Я не уговариваю! Я лишь хочу узнать, почему ты так не поступила. Ведь твоя жизненная философия этого не запрещает.
– Ты говоришь о том, что в отношениях с мужчинами Сара и Алиса не отличаются постоянством. Но обе они своенравны, свободолюбивы и не зависят от чужих денег. А что касается отношений, обе сделали осознанный выбор. Алиса даже осмелилась полюбить того, кто занимает куда более высокое положение в обществе, и притом дважды. И в то же время она полностью зависит от мужчин. Свои миллионы Алиса унаследовала от мужа, а потом унаследует и от отца. Супруг ее давно скончался и уже никому не расскажет о ее прошлом, но отец всегда готов ворваться в жизнь взрослой дочери и распорядиться ею по своему усмотрению.
– Она слишком покорна, – подытожила я, удивляясь самой себе. – Если бы она действительно была чужда всякого рода условностей, то никогда бы не бросила своего доктора… точнее, докторов.
– Именно. В конце концов, жизнью Алисы управляет его величество Лицемерие. Несмотря на еврейские корни, отец ее категорически против брака с евреем. В действительности Алиса не свободна. Сара – напротив, но ей приходится платить за свою свободу. Мужчины восхищаются ее талантом и преследуют ее – а порой и добиваются, пусть ненадолго, – но презирают за то, что она не соответствует их идеалам. Карикатуристы к ней жестоки: изображают ее худой, как щепка. Знаешь ли ты, зачем она носит шарфы на шее? Чтобы скрыть худобу. А почему облачается в столь объемные балахоны? Чтобы публика не узнала, что фигура ее не отвечает нынешним стандартам красоты. В глубине души Сара – проказница, живущая в вечной борьбе с собственным миром, даже когда им правит.
– Стало быть, свобода Сары и Алисы – всего лишь иллюзия.
– И все же им дано больше, чем Лилли Лэнгтри. Та уже давно сдалась мужчинам. Сейчас ее можно назвать разве что la grande horizontale
[49]
– женщиной, которая добивается успеха в лежачем положении. Она переходит из рук в руки, беспрестанно меняя титулы. Однажды она состарится, словно купюры, сменившие не один десяток владельцев, и мужчины потеряют к ней интерес.
