Моряк глотнул из кружки. Подошел официант и смерил нас неодобрительным взглядом: не так уж часто увидишь грубого морского волка в компании благовоспитанных леди. Нам с Ирен Годфри заказал минеральную воду. Как ни странно, ее тоже принесли в пивных кружках.
– Жребий, – сказал вдруг Джерсовый, хлебнув неведомого напитка. – Мы тянули жребий. Но в нашей Кварте собрались одни неудачники. Кроме, разве что, Монпансье. Жаль, быстро сыграл в ящик.
– Вы с Сингхом поступили благоразумно, когда помогли властям установить его личность. Если бы не вы, он умер бы в безвестности.
– Да бросьте, Сингху было все равно, – поморщился моряк. – В отличие от белых, индусы с покойниками не церемонятся. Он передал записку, вот и все. Я решил, что будет лучше, если это сделает тот, кто не говорит на христианском языке. Монпансье, между прочим, был славный малый – всегда относился к нам с уважением. Что до остальных… Кое-кто в порту не появляется уже много лет. Они-то не были моряками, как мы с Сингхом. Остался еще один – может, хоть этот объявится.
– Уверена, есть некое связующее звено – человек, который присматривает за всеми Квартами, – предположила Ирен.
– Бедный старина Сингх, – пробормотал Джерсовый, оставив без внимания замечание примадонны. – Крепкий был орешек. Такие на вес золота. Натерпелись мы с ним, ей-богу! А теперь какой-то трус прикончил его ради нескольких жалких су, которых у него и в помине не было. Денежки-то всегда при мне. Я в тот вечер с вашим мужем разговаривал, – Джерсовый кинул взгляд в мою сторону, – а не то показал бы мерзавцам, почем фунт лиха!
С этими словами моряк поднял с пола корзину и поставил ее на стол. Я оцепенела от ужаса.
– Чертова змеюка – вот и все, что было у старины Сингха. Носился с ней, как курица с яйцом. Гладил, прозвища придумывал тарабарские. Поил молоком из блюдечка. – Джерсовый приподнял крышку и заглянул внутрь. – Давненько она ничего не ела…
– Прошу вас! – взмолилась я.
Он устремил на меня затуманенный взор, пожал плечами и закрыл корзину.
– Поверьте, она совершенно безвредна, как и ее хозяин. Я всегда боялся, как бы с ним чего не случилось. Мало кто доверяет иностранцам, но Сингх за свою жизнь и мухи не обидел. Жаль, не дожил до…
Джерсовый оборвал себя на полуслове. Глаза его вдруг заметались по залу. Он отхлебнул из кружки, свободной рукой поглаживая корзину. Я с ужасом заметила то, что ускользнуло от моего внимания в поезде: на левой руке моряка не было среднего пальца.
– Не думаю, что смерть мистера Сингха случайна, – сказала Ирен. – Она наверняка связана с вашей Квартой. Как, впрочем, и гибель двух других моряков.
– Двух других? Каких же? – подозрительно нахмурился Джерсовый.
– Один из них утопился в Темзе в начале восьмидесятых, – ответил Годфри. – Стар, худощав, но очень силен. На левой руке отсутствует средний палец, а на груди наколота буква «О». Один наш друг изо всех сил пытался его спасти, но тщетно: моряк решил во что бы то ни стало расстаться с жизнью, словно его преследовала стая церберов.
– Граймс! – воскликнул злодей и весь съежился в своей джерсовой тельняшке. – Быть того не может! Снова морочите мне голову? Граймс давным-давно выпал за борт где-то в Адриатике и сгинул.
– Так и есть, – мрачно кивнула Ирен. – Он действительно свалился за борт пассажирского судна «Сумеречный», однако утонул он в Темзе. Мы видели его тело собственными глазами. – Подруга кивнула в мою сторону.
Моряк схватил корзину, словно утопающий, который цепляется за плавающий в море обломок, и впился в меня взглядом:
– Правда, миссис? Так все и было? Вы обещали не лгать даже ради мужа.
– Годфри не… я не… – Впрочем, мысль о наших супружеских узах настолько укоренилась в его сознании, что отрицать ее не имело смысла. – Обещаю говорить только правду. Подруга права: я действительно видела мертвеца – на левой руке отсутствовал средний палец, на груди была татуировка. На нем еще и вода не обсохла.
– Его убили? – спросил Джерсовый.
Ирен покачала головой:
– Судя по всему, старик решил утопиться, что само по себе подозрительно – ведь он моряк. Возможно, некто подмешал ему в пищу или питье наркотик. У бедняги помутился рассудок, и он решил, что за ним кто-то гонится.
– Граймс был стар, – с сомнением промолвил Джерсовый.
– В отличие от моряка, которого недавно вытащили из Сены, свидетельницами чему тоже стали эти две леди, – парировал Годфри.
Джерсовый вопросительно на него посмотрел.
– У него тоже отсутствовал средний палец, а на груди была наколота буква «S».
В отчаянии старик закрыл испещренное шрамами лицо руками:
– Значит, все кончено. Остался только я. Похоже, Пэдди ехал в Монте-Карло. Иначе вряд ли он оказался бы в Париже. Недавно, говорите? Ей-богу! – Моряк посмотрел на нас. Лицо его окаменело, и лишь глаза блестели, как у змеи. – Если это подстава, я этого не стерплю! Все эти годы наша Кварта скиталась по всем четырем ветрам и семи морям, доверяясь тому, кто выше и сильнее нас, – сказал он с горечью. – Но с аристократишками у нас разговор короткий. Клод Монпансье – исключение. Славный был малый, играл честно.
– Быть может, это его и погубило, – тихо промолвила Ирен. – По-моему, его смерть не похожа на самоубийство. Но прошло уже столько лет, что доказать это почти невозможно.
– Подумать только! Если уж на то пошло… это какое-то чудо, что я еще жив, мэм. Но за что убили бедолагу Сингха? Его и в наших-то кругах не считали за равного. Я собирался поделиться с ним своей частью добычи. Он и поздороваться-то не мог на языке белого человека. Жил, как живется, никому не желал зла. Ну и что с того, что у его богов рук как у осьминога щупальцев? Кому какое дело? Кому он наступил на горло, черт его дери?
Джерсовый изъяснялся на простом, грубоватом языке, но было видно, что он всем сердцем переживает гибель своего товарища. Мне захотелось утешить старого морского волка, сказать ему что-то о «поколениях скошенной травы» и «упокоении в лоне Авраамовом», но, откровенно говоря, я сомневалась, мог ли почивший мистер Сингх упокоиться в лоне тех, кому он поклонялся.
– Не могли бы вы рассказать нам эту историю с самого начала? – попросил Годфри.
Едва ли его добрый и мягкий голос сочетался с мрачным обликом Черного Отто. Однако моряка жутковатый вид моего друга ничуть не смущал – казалось, он даже находит в нем утешение.
Джерсовый мрачно кивнул:
– Хорошо. Я расскажу. Долгие годы наша тайна не дает мне уснуть по ночам. Этой истории позавидовал бы сам Синдбад-мореход! А мы, семнадцать посвященных, вынуждены были хранить молчание и держаться порознь. Скоро, наверное, и в моих легких будет плескаться вода, но кто же теперь отомстит за старого волка? Расскажу как на духу, пусть даже все мы за это поплатимся. И наплевать! Не стоит наш секрет тех, кого он свел в могилу. Как и души, что теплится в змее покойного Сингха.
