– Посмотри, пожалуйста, как я расположила буквы.
– Так близко друг к другу, что теперь они похожи на венок из ленточек.
– Именно. Многие сказали бы то же самое. Но между ними, в центре розы ветров, образовалось небольшое пространство. Его форма тебе ничего не напоминает?
Ирен скривила губы, склонила голову набок и перевернула рисунок.
– Под буквой «N», между «O» и «E», нарисована линия, похожая на галочку. «S» почти соприкасается с «E». Симпатичный получился эскиз, но… – Подруга умолкла.
– Ладно, я тебе намекну.
– Почему не сказать прямо?
– А разве ты когда-нибудь мне говоришь?
Подруга улыбнулась:
– Хорошо. Если я правильно тебя поняла, ты хочешь, чтобы я разглядела какую-то фигуру. Это животное? Овощ? А может, минеральная вода?
– Животное, – ответила я, оставив ее насмешки без внимания.
– Допустим. Тогда змея – уж больно извилисты буквы. Слишком очевидно? Ну что ж, какие еще животные могли тебе вспомниться? Ага! Попугай! Или кот… – Должно быть, я моргнула, потому что подруга вновь посмотрела на рисунок: – Галочка – это очертания лба и ушей. А если соединить точки, то наши ромбики превратятся в глаза и нос! Теперь понятно. Правда, получившийся контур напоминает скорее лису, чем кошку.
Я придвинула чертеж ближе к подруге:
– В том-то и дело, что тому, кто рисовал побережье Крита, с высоты скалы оно показалось похожим на лису. Взгляни на эту карту. Французский картограф подписал: «Bai de Oeil-de-Reynard»
[62]
. Залив Лисий Глаз! Если повернуть карту вот так, то топографический контур совпадет с пространством, образовавшимся между соединенными буквами. Осмелюсь предположить, что именно там, где линия лисьего носа упирается в верхушку буквы «S», находилась пещера, в которой были спрятаны сокровища.
– Просто поразительно! Какая же ты умница! Теперь мы, как и пережившие кораблекрушение, знаем, где искать потерянное золото. Осталось установить личности членов Кварт и главаря, укравшего дворцовый сургуч много лет назад, а также узнать, как ему удалось расправиться с моряками из Кварты Джерсового.
Список невыясненных обстоятельств показался мне слишком длинным, и я немного приуныла, однако заметила:
– Зато теперь нам хорошо известно…
– …куда именно шантажист направит корабль принца. Значит, нам не обязательно присоединяться к княжеской экспедиции. Раз уж ты смогла разгадать тайну татуировок, у нас будет гораздо больше шансов вернуть сокровища, а вот найти подлеца…
– Ты по-прежнему считаешь, что бал правит один человек?
– Именно. Все эти события намеренно спровоцировал какой-то хитрец. Похоже, он с самого начала действовал по коварной, четко спланированной схеме. Подумай сама: волею случая аристократы объединяются с людьми неблагородными и годами ждут возможности поднять со дна моря утерянное сокровище. Татуировки – лишь хитроумный способ успокоить искателей приключений, вселить уверенность в том, что отметка на коже гарантирует соблюдение договора. Затем возникает сургуч из особой смеси, а моряки отрубают друг другу палец, дабы сразу узнавать своих.
Ни в сургуче, ни в татуировках, ни в отрубленных пальцах не было никакой необходимости, Нелл. Устроив этот фарс, подлец надеялся создать видимость грандиозного приключения и усыпить бдительность моряков. Проблема отнюдь не в Квартах и не татуировках, а в способе и возможности. В то время как принц развивал методы исследования подводного мира, бросая вызов вымышленным подвигам капитана Немо, созданного Жюлем Верном, главарь планировал опередить остальных и найти способ добраться до заветных сокровищ.
– Но у виконта нет татуировки! Не могли же для него сделать исключение!
– Верно. Чтобы коварный план сработал, главарь был вынужден на глазах у всех остальных принять общие условия. Тело его несет печать заговора, оставленную Сингхом, а душа – печать греха за смерть индуса. Ведь он убил его ради того лишь, чтобы больше ни один родственник погибших членов Кварты, вроде Луизы, не смог получить их долю. Грубая тактика Джерсового пробудила в дяде девушки интерес к сокровищу, привлекла наше внимание и, быть может, привела к тому, что в расследование дела Монпансье вмешался сам Шерлок Холмс. Именно это и нарушило планы мерзавца.
В этот момент дверь номера Нортонов распахнулась, и на пороге возник человек с рябым лицом, огромный, как медведь. Я оцепенела от ужаса: перед нами стоял второй шпион, выслеживавший доктора Хоффмана.
– Ирен! Револьвер! – закричала я.
Мои крики ничуть не смутили незваного гостя. Он грузно шагнул вперед и засмеялся:
– Разве ты меня не узнаешь?
– Как не узнать! На днях вы следили за мной и доктором Хоффманом.
– И зачем, по-твоему? – ухмыльнулся шпион.
– Кто вас знает! Ирен, доставай скорее револьвер! Этот тип может быть опасен. Он на самом деле следил за доктором Хоффманом!
Подруга не двинулась с места:
– Почему же ты мне об этом не сказала?
– Ты от меня еще больше утаила, – парировала я.
– Мои недомолвки не врывались к нам в номер, в отличие от этого увальня.
– Господи, да перестань ты уже спорить, Ирен! Хватай револьвер! Может, это и есть тот самый зловещий главарь, что затеял коварную интригу!
Незваный гость снова засмеялся. Засмеялась и примадонна. Я схватилась за спинку стула, на случай если придется защищаться от негодяя.
– У меня для вас новость. – Дикарь шагнул еще ближе. – Шерлок Холмс привел меня к изготовителю дворцового сургуча.
– Какая прелесть! – Ирен захлопала в ладоши, словно героиня оперы, спасенная от коварного злодея, и заключила мерзавца в объятия.
И тут меня осенило.
– Годфри! – простонала я. – Как же ты меня напугал! Я-то думала, ты роешься в архивах в надежде выяснить подробности кораблекрушения.
Адвокат выпустил супругу из объятий и обратил ко мне жуткое рябое лицо:
– В промежутках между слежкой за одноруким хромым моряком, что преследует доктора Хоффмана, я и о кораблекрушении кое-что узнал. – Он повернулся к Ирен: – В некрологе сказано, что Клод Монпансье пережил крушение яхты «Утешение» в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году. Список пассажиров найти не удалось, зато теперь нам известно название судна.
– А что там с Шерлоком Холмсом и сургучом? – нетерпеливо спросила примадонна. – Ты уверен, что ни с кем его не перепутал?
– Знаешь, не так-то просто выследить переодетого сыщика, но по телосложению он соответствует Холмсу. Я заметил, что в чем-то мы с ним даже похожи: облик его, как и мой, довольно театрален. Кем бы он ни был, этот человек привел меня к некоему… – похлопав себя по карманам, Годфри достал грязный клочок бумаги, – Ипполиту Кремьё, владельцу небольшой местной аптеки.
