Но вы не знали, как поднять сокровища со дна моря, хотя годы ожидания позволили вам избавиться от соперников, встающих у вас на пути. И тут жизнь нанесла вам сокрушительный удар: Алиса влюбилась в титулованного принца Монако. Задолго до начала их отношений вы решили использовать дворцовый сургуч – в этом вам невольно помог старик Кремьё, семью которого вы лечили от артрита. Ведь прежде всего вы врач. Пусть и тайно, но вы получили-таки доступ к этой редкой смеси. Не спорьте – Годфри побеседовал с месье Кремьё, который, к несчастью, и не подозревал о ваших корыстных помыслах. Но судьба и на сей раз иронично вам улыбнулась: оказалось, что новый возлюбленный Алисы – подумать только, с ним она встретилась как раз на Мадейре! – может помочь вам вернуть утраченные в морских глубинах богатства. Вы шантажировали любимую, воспользовавшись вашей прошлой связью, для того лишь, чтобы заполучить то единственное, что вы по-прежнему любите, – сокровища. Может, вы все-таки покажете нам грудь?
– Нет! – дерзко вскричала Алиса, приподнявшись на постели. – Эмиль ни в чем не виноват. Он врач, а не убийца!
Виконт тотчас подскочил к Хоффману и схватил его за плечо, не давая подняться на ноги:
– Эта особа сразилась со мной на дуэли и сорвала мне рубашку с плеч. Единственное, что вам остается, – позволить ей взглянуть. Я не ручаюсь за исход дела, случись вам скрестить с ней рапиры, но поверьте на слово: она способна разорвать вас в клочья.
Годфри помог виконту удержать Хоффмана. Лишь только Д'Энрике упомянул дуэль, Нортон впился в супругу взглядом. (Полагаю, по возвращении в номер подруге многое придется ему объяснить.)
Даже Джерсовый очнулся от алкогольного забытья и приковылял к доктору Хоффману. Взору моему открылась страшная картина: в приличном, порядочном доме трое обрушили свой гнев на одного.
Доктор Хоффман стряхнул с себя их руки, посмотрел на смятенную Алису, опустил взгляд на рубашку и принялся расстегивать пуговицы.
Тишину нарушали только щелчки перламутровых кружочков, отскакивавших от накрахмаленной ткани. Я стыдливо отвела взгляд, не в силах смотреть на человека, которого подруга пыталась сосватать мне в ухажеры. Впрочем, все это было задолго до того, как на него пало подозрение.
Я вдруг почувствовала укоры совести: в эту минуту я искренне желала подруге поражения, надеясь, что доктор невиновен.
Расстегнув последнюю пуговицу, Хоффман опустил руки. Годфри по-прежнему удерживал доктора на полу, и виконт без промедления раздвинул тонкую ткань полочек его рубашки. Алиса отвернулась. Сара подалась вперед. Я не могла заставить себя взглянуть на обнаженную грудь Хоффмана, но сгорала от любопытства и нетерпения. Ирен вздохнула, но это был не вздох облегчения.
Не вытерпев, я наконец повернулась к доктору, почему-то уверенная в том, что он невинен, словно агнец божий. В ту же секунду – словно восточный дракон, проявившийся на вазе, которая, как мне думалось, была совершенно лишена каких-либо рисунков, – взору моему предстала гигантская извилистая татуировка: изысканно украшенная роза ветров, сложенная из татуировок, заклеймивших грудь трех мертвецов и похищенной девушки. Будто алчный, ненасытный кулак, символ размером с ладонь был наколот над самым сердцем Хоффмана.
Мы лишились дара речи, не сводя глаз с ужасного доказательства вины доктора.
– Рисунок не Сингха. – Джерсовый придвинулся ближе, пристально разглядывая татуировку. – Кроме разве что буквы «E». Старина Сингх никогда не рисовал таких завитушек.
Доктор Хоффман поднял наконец взгляд. Лицо его перекосило от злобы.
– Никто из вас, глупцов, не смог бы добраться до моего сокровища! Почему я должен был делиться им с вами, когда я сам придумал этот план и нашел способ вернуть золото? Рок! Злой рок неотступно следовал за мной с тех самых пор, как отец Алисы отнял ее у меня. Я поклялся, что не умру в нищете. Нет, вовсе нет! За исключением первой буквы, эта жалкая корабельная крыса не касалась моей груди. По мере того как умирали члены Кварты, искусный татуировщик из Марселя дорисовывал остальные буквы. Я сам придумал эту татуировку. Она моя! План тоже мой! И сокровища мои!
Алиса закрыла лицо белыми, украшенными кольцами руками:
– Боже… Я видела эту татуировку много лет назад. Мне показалось странным, что Эмиль постоянно ее от меня скрывает, – он никогда не позволял мне ее рассмотреть. Я-то думала, он стыдится юношеской глупости, но я сама была глупа, наивна и ужасно глупа!
– Не надо, Алиса! – Ирен не сводила глаз с пленника. – Не зацикливайся на прошлом. Тебе придется сделать непростой выбор в настоящем.
– Мне? Но почему?
Ирен кивнула в сторону доктора Хоффмана. Он впился в примадонну взглядом, словно хотел навеки заклеймить ее лицо жгучей ненавистью.
– Если мы предъявим ему обвинение, доказать убийства будет весьма непросто. К тому же это даст ему прекрасную возможность предать огласке ваши прошлые отношения.
С минуту Алиса не сводила глаз с доктора. Он опустил голову, избегая ее взгляда.
– Полагаю, так и будет, – промолвила она холодным тоном. – А второй вариант? Уверена, ты и его продумала.
– Мы позволим ему покинуть Ривьеру, – объяснила подруга. – Никто не станет предъявлять ему обвинений. Придя в себя, капитан отправится с принцем в экспедицию и «случайно» обнаружит сокровища. Принц позаботится о том, чтобы о его находке сообщили историкам. Золото перейдет к музеям и пополнит коллекцию океанографических достижений твоего возлюбленного. Его успех приблизит дату вашего обручения, ведь подобным открытием он, несомненно, заслужит всенародную любовь. Оставшиеся в живых участники критского договора как, например, Луиза Монпансье и Джерсовый, будут вознаграждены за тяжелый труд средствами из казны герцогини де Ришелье.
– Полагаю, доктор Хоффман не входит в их число, – проговорила Алиса.
– Полагаю, принять подобное решение под силу лишь герцогине де Ришелье, – в тон ей ответила Ирен.
Доктор Хоффман содрогнулся и отвернул лицо к обнаженному плечу:
– Желая достичь всего, я потерял все. Я даже невольно помог Алисе выйти замуж за моего соперника. – Он в первый и последний раз взглянул ей прямо в глаза: – Клянусь, я бы никогда не рассказал принцу о нашей любви. Ты богата – у тебя миллионы. А у меня ни гроша – так стоит ли скупиться? Шантаж был лишь средством. Угрозой, которую я никогда не собирался претворить в жизнь.
– А сейчас, Эмиль? Что, если она поможет тебе получить сокровища?
– Ради своей свободы, своего счастья, своей жизни я…
Алиса отвернулась:
– Жаль, что ты не подумал о жизни, свободе и счастье тех, кто был рядом с тобой. Жаль, что ты не подумал обо мне.
– Но ведь все это – кораблекрушение, удивительное открытие и критский договор – случилось до нашей встречи.
– Кроме первого убийства, – напомнила герцогиня. – Ирен права: мое появление в твоей жизни было для тебя унизительно. Прошу, не пытайся себя оправдать. Это все усугубляет. Пусть он уйдет, Ирен. Можно? Я хочу, чтобы он ушел.
