Глеб молча сдавил его руку и ускорил шаг. Они догнали Илью с Саввой и дальше пошли вчетвером.
Небо было прозрачным - без облаков, без тумана, - но из этой прозрачности стали вдруг медленно спускаться невесомые, как козий пух, снежинки. Одна из них, словно муха, закружила над Глебом, коснулась лица и, растаяв, стекла по щеке холодной слезинкой.
- Первый снег, - проговорил Илья, глядя вверх.
- Это для нас он первый. Здесь, поди, уже порошило.
- Не похоже. Земля сухая. - Илья нагнулся, сорвал яркую, как капля крови, брусничину, бросил в рот. - Сладкая... Морозом прихвачена.
- Мороз здесь точно был. Тропа хрустит, слышишь?
- Тропа?
Сами того не замечая, они шли по тропе - широкой и плотной. Она тянулась от берега в глубину леса, петляя между голыми деревьями, и протоптали ее, вне всякого сомнения, человеческие ноги.
- Ветка сломана, - сказал Савва.
- Не сломана, а срезана, - поправил Илья. - И срез свежий. Сегодняшний...
Глеб пошел медленнее и тише, сделав товарищам знак быть настороже. Впереди показалась неторопливая речушка. Тропа вела прямо к ней.
- Воду нашли, - сказал Глеб полушепотом. - Хорошо, что рядом.
Савва подошел к реке, погрузил ладони в ледяную воду. Пока пил, заметил на другом берегу еще одну тропу.
- Мешкать нельзя. Могут нагрянуть хозяева, и тогда неприятностей не оберемся.
- Хозяева... Кто - каяне или карелы?
- А пес их разберет. По мне, разницы никакой.
- Разница есть. Правда, Пяйвий?
- Карелы хороший, - отозвался Пяйвий, озираясь.
- А каяне?
- Каяне злой. С каяне лучше не встречаться.
- Слышал? - Савва встряхнул мокрыми руками. - Лучше не встречаться. Вот и я говорю...
- Слышать-то слышал. - Глеб внезапно нахмурился и потянул меч из ножен. - Только рассуждать об этом уже поздно.
- Почему?
- Глянь-ка вон туда.
В сетчатых просветах между ветвями мелькали чьи-то фигуры. Лес, застывший и безмолвный, вдруг огласился криками и топотом.
- Вот и приплыли... - Илья по примеру Глеба уронил руку на рукоять меча, но вынимать его не торопился. - Может, карелы?
- Сейчас увидим. Пяйвий!
Чужаков... нет, не чужаков - хозяев!.. уже можно было разглядеть. Высокие, рыжеволосые, в меховых безрукавках, они бежали к реке, размахивая мечами.
- Каяне! - промолвил Пяйвий, и голос его заметно дрогнул.
- Что будем делать? - спросил Илья. На раздумья оставалось несколько мгновений. Еще
не поздно было отступить к морю, где дожидались Коста с Алаем, но Глеб медлил.
- Их немного! - сказал Савва, приглядевшись. - Человек восемь.
- Каяне не чудь, - предупредил Пяйвий, прижавшись спиной к дереву. Каяне умный.
- А мы что, глупые?
Все трое посмотрели на Глеба, ожидая решения. Он убедился, что каян и впрямь не больше десятка, и с суровым лицом вскинул меч над головой - жест, для которого не требовалось пояснений. Илья и Савва встали по бокам, а Пяйвий остался возле дерева - жаль было покидать удобную позицию.
Закачались ветки, и каяне с гиком высыпали на берег реки, устланный гниющей листвой. На Глеба насели сразу трое. Толкаясь, замахали клинками каждый норовил нанести удар первым. Одного Глеб уложил сразу - в суматохе тот запутался в собственных ногах и неосторожно подставил бок. Двое других оказались хитрее: чтобы не мешать друг другу, разделились и стали поочередно наскакивать то справа, то слева. Глеб, вертясь на каблуках, отбивал удар за ударом. Главное было - держатъ обоих на расстоянии и не дать смертельным клещам сомкнуться.
Голосов уже не было слышно - им на смену пришли хриплые выдохи и ожесточенное бряцание мечей. Глеб не заметил, как под ногами оказалась вода. Подошвы сапог заскользили по гладким камням. Почувствовал, как внезапный холод сдавил щиколотки, и понял, что каяне загнали его в реку. Выгадав момент, обрушился на того, который был слева, оттеснил его и выскочил на берег. Получилось удачно - каяне не успели опомниться, и Глеб на долю секунды увидел перед собой их плоские, как струганые доски, спины. С трудом поборол в себе искушение всадить меч между лопаток, крикнул злорадно:
- Я здесь!
Бой закипел с еще большей яростью. Каяне подступили почти вплотную и сжали Глеба с боков, не давая ему ни вырваться, ни развернуться. В ударах, которые поначалу сыпались часто и беспорядочно, появилась удивительная для горячей рубки слаженность: теперь клинки падали на Глеба каждый в свой черед мощно и безостановочно, как молоты в руках двух опытных кузнецов, бьющих по одной наковальне. Отражать удары стало проще, но каждый из них пронизывал тело болью до самых пяток, и вскоре Глеб ощутил предательскую дрожь в мышцах.
Рядом, рукой подать, стояли припорошенные снегом ели. Можно было нырнуть под нависшие над землей мохнатые лапы, перехитрить противников, выцарапать короткий миг для передышки. Глеб попробовал выскользнуть из окружения и едва не поплатился головой. Всего на мгновение потерял из виду одного из каян, и тотчас вражий меч просвистел на вершок от макушки, срезав прядь волос.
Оставалось ждать чуда или чьей-то помощи. Сначала пришло первое. Было это не совсем чудо - просто маленькая оплошность: каяне сошлись так близко, что столкнулись плечами. Молотобойная машина дала сбой, и сердце в груди у Глеба вздрогнуло - шанс! Одновременно с этим правая рука, не дожидаясь команды мозга, вытянулась в струну, и лезвие меча глубоко вошло в живот каянина. Тот охнул, сложился пополам... больше Глеб на него не смотрел - выдернул меч и схватился один на один с последним противником. Тот, разгоряченный схваткой, обливался потом - со слипшихся рыжих волос ручьи текли на лицо, на бороду, разбрызгивались в стороны. Каянин фыркал, тряс головой и был похож на собаку, вылезшую из воды. Глебу было не легче - соленая влага заливала глаза, а кожа под одеждой горела, словно где-то внутри, в груди или в животе, полыхал раскаленный горн. Хотелось сбросить кафтан, подставить всего себя под живительные поцелуи снежинок, но бой длился без права на остановку.
И все же усталость брала свое. Мечи скрестились в очередной раз, и измученный каянин всем своим весом навалился на Глеба. Глеб попятился, колени подогнулись, и лицо каянина провалилось вниз. Небо, деревья - все полетело кувырком, а в спину больно ударила заиндевелая земля. В глазах задрожало, но, сощурившись, Глеб увидел над собой меч, занесенный для последнего удара...
Широкая еловая лапа слегка качнулась, стряхнув на лицо ворох пушистых снежинок. Из-за нее вылетела стрела и проткнула каянину грудь. Он рухнул рядом с Глебом, и дымящаяся кровь потекла из раны, прожигая тонкий снеговой настил. Глеб оторвал от земли голову, увидел истоптанный берег, трупы каян, между ними - окровавленного Илью. Пяйвий и Савва стояли спина к спине, их окружали четверо. Тут мучнистые покровы деревьев взлетели вверх, и в воздухе повисло белое облако, из которого, словно волшебник, появился Коста. Два взмаха булавой - два проломленных черепа. Каяне были застигнуты врасплох - двое оставшихся побросали мечи и с воем кинулись в лес. Коста не стал их преследовать - опустил булаву и подошел к Глебу.
