- Руки-ноги целы?
- Вроде целы.
- А голова?
- В порядке... Что с Ильей?
Над неподвижным Ильей уже склонились Пяйвий и Савва.
- Кажется, жив... Плечо разрублено.
Коста расстегнул кафтан, оторвал от рубахи лоскут.
- Я перевяжу. Принесите кто-нибудь палку покрепче.
- Зачем? - тупо проговорил Савва.
- Затем, чтоб ты спросил! - Коста был раздражен и не скрывал этого. Кость сломана, понял?
Палку принес Пяйвий. Коста крепко примотал ее к сломанной руке Ильи.
- Ничего, оклемается... Это еще не самое страшное.
- Как ты здесь оказался? - спросил Глеб. - Услышал?
- "Услышал"! Вас, остолопов, никуда нельзя отпускать - вечно во что-нибудь влипнете.
Илья пришел в себя. Коста помог ему сесть, прислонил спиной к березе. Савва выкрутил из жесткого мха переросшую волнушку с загнутыми, как у чаши, краями, принес в ней воды из реки.
- Пей.
Губы Ильи кривились от боли, но он не стонал. Коста нагнулся над ним, посмотрел в глаза.
- Идти сможешь?
- Попробую...
Глеб передернул плечами - холод быстро въедался в распаренное тело. Надо было поторапливаться. Вдвоем с Костой они попытались поставить Илью на ноги. На лбу у Ильи появилась испарина, он застонал.
- Стоп, - сказал Коста. - Так не пойдет. Несите жерди.
Глеб каянским мечом срубил два невысоких деревца, отсек ветки. Коста наскоро соорудил носилки и застелил сверху лапником, чтобы было помягче. На носилки осторожно уложили Илью.
- Пойдем потихоньку.
Коста взялся спереди, Глеб сзади. Оружие отдали Савве и Пяйвию. Захрустела тропа, и река осталась позади. Идти старались в ногу, без толчков, но по пути Илья опять впал в забытье, и его голова бессильно качалась из стороны в сторону.
Ушкуй стоял на прежнем месте, зарывшись в отмель. На берегу горел костерок, возле которого хозяйничал Алай. Увидев Илью, лежащего на носилках, он сокрушенно замигал глазами.
- Что с ним?
Глеб вкратце объяснил, что произошло. Алай засуетился, стал расталкивать камни, освобождая место у огня.
- Кладите сюда.
- Сыро здесь, - сказал Коста. - Застудится... Отнесем на ушкуй.
Илью - как был, на носилках, - перенесли на палубу. С ним остался Пяйвий. Савва протянул горсть собранной по дороге брусники.
- Дай, когда очнется.
Над костром в котле кипела вода - из пойманной накануне мелкой рыбешки Алай варил уху. С моря потянул ветерок, и струя дыма, заклубившись, опустилась на лес, поползла по верхушкам деревьев.
- Заметят! - встревожился Савва. - В другой раз можем и не отбиться.
- Теперь не страшно, - сказал Глеб. -Ушкуй под боком. Если что, успеем отплыть. Главное - не прозевать.
Вода в котле клокотала, брызги с шипением летели в костер. Коста наклонился, потянул носом пар и достал из-за голенища ложку.
- Кажись, готово. - Зачерпнул ухи, поднес Алаю. - Повару первое угощение.
Я потом, - сказал Алай, отодвигаясь.
- Нехорошо. Обычай велит... - Коста говорил с какой-то тихой, почти ласковой настойчивостью. - Хотя бы пробу сними.
Алай отодвинулся еще дальше и, будто ненароком, толкнул протянутую руку. Уха выплеснулась на землю.
Коста уронил ложку и, резко подавшись вперед, схватил Алая за грудки.
- Яду подмешал? Говори, гад!
У Глеба от неожиданности язык прилип к гортани - он раскрыл рот, но не смог издать ни звука. Окаменел и Савва.
- Пусти! - Алай задергался, как рыба на крючке. - Рехнулся, что ли?
- Пущу. - Коста разжал пальцы и тут же сомкнул их на рукоятке булавы. Если рыпнешься, считай, что ты покойник.
- Чокнутый! - нервно засопел Алай, одергивая кафтан.
- Заткнись, пока цел.
К Глебу наконец вернулся дар речи:
- Что происходит? Коста!
- А это ты у него спроси. Пусть он расскажет - и про Трофима с Игнатием, и про Шестопала, и про сон-траву...
- Так это... - Глеб перевел взгляд на Алая, - это... ты?
- Чушь! - Алай порывисто поднялся, шагнул в сторону леса.
- Стой!
Коста вскочил на ноги. Алай обернулся, и из его ладони змеиным жалом выскользнуло тонкое лезвие.
Глеб не успел сообразить, что случилось, - увидел только, как быстрее молнии сорвался со своего места Савва и вклинился между Алаем и Костой. Послышался глухой удар... вскрик... Нож, летевший в грудь Косты, попал в Савву и застрял в горле. Хлынула кровь. Савва упал. Тут ноги сами подбросили Глеба он выхватил меч и очутился с Алаем лицом к лицу.
- Получай за всех!
В руке Алая тоже сверкнул меч. Сшиблись. Клинки зазвякали, рассыпая искры. Глебом овладел приступ ярости. Усталость, навалившаяся на плечи после битвы с каянами, разом исчезла - тело налилось мощью и стало упругим, как лоза. Он смял Алая, как ураган сминает убогую хижину, и остановился только тогда, когда увидел под ногами искромсанный труп..
- Готов...
К костру, спотыкаясь о камни, бежал Пяйвий. Коста сидел на коленях, придерживая руками голову Саввы. Глеб, пошатываясь, подошел, воткнул в землю меч и почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
- Савва!..
Савва приподнял веки, набрякшие, как две страшные опухоли, зашевелил сухими губами. Изо рта вырвался фонтан крови, голова дрогнула - раз, другой, и Савва затих. Коста бережно опустил его на землю.
- Все...
Пяйвий застыл у костра, как статуя. Глеб посмотрел сквозь него и проговорил бесцветным голосом:
- Вот, значит, как... Я-то думал...
- Моя вина, - сказал Коста.
- Ты знал?
- Догадывался.
- Алай... Кто бы мог... - Слова показались Глебу лишними, и он умолк.
Коста поднял котел и медленно вылил его содержимое в огонь. В воздухе заклубилось облако пара, поплыло к лесу - туда, где таяли, зацепившись за ветки, клочья дыма. Костер погас.
Пяйвий нетвердой походкой подошел к скрюченному телу Алая.
- Но почему он? Зачем?
- Трофим с Игнатием, Шестопал, сожженный ушкуй, - начал перечислять Коста, - веревка, лук...
- Хватит, - остановил его Глеб. - Я все помню. Скажи лучше, для чего он это делал?
- Об этом я хотел спросить у него. Жаль, не получилось.