Это неожиданное прикосновение вернуло Глебу частицу утраченных сил - он смог приподняться и увидел прямо перед собой огромного золотистого оленя... или человека? Словно спросонья, Глеб протер глаза. На фоне тусклой зари вырисовывались мускулистые плечи, голова с копной вьющихся волос и обнаженный человеческий торс, плавно переходивший в грудь оленя. Оленя! Глеб снова вспомнил рисунки в пещере Арома-Телле. Перед ним стоял тот самый человек-олень и не сводил с него немигающих глаз.
Глеб хотел спросить, кто он и откуда, но язык отнялся. Ему почудилось, что пристальный взгляд незнакомца пробуравил его насквозь. Потом рука - рука, которая только что коснулась его головы! - медленно поднялась вверх и застыла в величественном жесте. Глеб мог дать голову на отсечение, что это существо способно повелевать тысячами жизней. Это был князь, но князь в облике животного с человеческой головой!
- Кто ты? - наконец выговорил Глеб. Рука опустилась. Незнакомец качнул головой, словно отказываясь от ответа, и вдруг из-под его передних копыт вылетели яркие искры. Глеб зажмурился, приготовившись к самому худшему, но когда снова открыл глаза, незнакомца уже не было. Нет, он не исчез - он ускакал, быстрый, как ветер, и беззвучный, как метеор. На снегу остались его следы, они слабо светились, словно были осыпаны мельчайшей золотой пыльцой.
Быстро перебирая руками и ногами, Глеб пополз назад. Коста лежал на прежнем месте, бессильно разметав руки. Жив ли?
- Коста! - осторожно позвал Глеб. Коста приподнял почерневшее веко и посмотрел на него мутным глазом.
- Ты еще здесь?
- Послушай! Я видел...
Глеб запнулся, не зная, каким словом обозначить того, кто только что возник перед ним.
- Я видел... духа.
Коста открыл второй глаз и уверенно произнес:
- Ты бредишь.
- Нет! - Глеб с досадой толкнул друга в плечо. - Я видел его! Он стоял совсем близко, а потом.... потом позвал меня за собой.
- Позвал?
- Мне так показалось... Коста со стоном сел.
- Ты можешь идти? - спросил Глеб.
- Нет.
Глеб без лишних слов взял его под мышки и потащил туда, где начинались светящиеся следы. Коста долго разглядывал их, потом вымолвил:
- Иди. Если спасешься, придешь за мной. Я постараюсь не умереть.
Глеб, не отвечая, поволок его по уходившей вдаль фосфорической дорожке. Коста не противился, помогал, как мог. Надежда на чудесное спасение придавала сил, и они ползли, расталкивая рыхлые сугробы и боясь только одного - новой метели, которая могла засыпать цепочку оленьих следов.
Вдруг на горизонте показалась темная точка. Она двигалась по белому холсту тундры, словно муха по слюдяному окошку. Глеб замер. От напряжения в глазах двоилось и прыгало. Коста по-гусиному вытянул шею, его бледные щеки порозовели, и он воскликнул:
- Упряжка!
Теперь уже и Глеб мог ее разглядеть. Пара серых оленей, запряженных в кережу, взрывая снег, мчалась по тундре. В кереже сидел погонщик и размахивал хореем над оленьими спинами. Попавших в беду он не видел - ехал прямиком к той горке, с которой они только что спустились, и по сторонам не глядел. Глеб оторвал неподъемное тело от земли и замахал руками, вложив остаток сил в отчаянный крик:
- Э-эй! Сюда!
Получилось сипло и слабо. Закричал опять, а внутри все сжалось при мысли, что упряжка проедет мимо.
Коста, багровея, приподнялся на локте и выдавил из себя хриплый горловой звук. Глеб сдернул с плеч меховую накидку, поднял ее над головой на вытянутых руках, и она заполоскалась на ветру, как стяг. Есть! Погонщик заметил их и круто развернул упряжку. Она стремительно приближалась, Глеб и Коста завороженно глядели на нее. Погонщик, держась за узду, привстал, над оленьими рогами показалась его голова, и Глеб радостно вскрикнул. Это был Пяйвий.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В тупе - бревенчатой избушке с плоской крышей - жарко пылал огонь. Глеб лежал на мягкой подстилке и маленькими глотками пил из деревянной чашки горячий морошковый настой. Пяйвий сидел рядом и костяной иглой штопал дырявые каньги. Смуглая девушка лет шестнадцати, озабоченно прикусив губу, растирала снегом обмороженные ноги Косты. Глеб загляделся на нее: спрятанные под низкой челкой брови, голубые глаза с лукавинкой, маленький рот с ямочками по краям губ, острый подбородок с ложбинкой...
- Как ее зовут? - спросил у Пяйвия.
- Айна. Это моя сестра.
- Айна... - Язык земли Тре нравился Глебу, и он повторял каждое новое слово. - Красиво...
Прихлебывая обжигающий напиток, он смотрел на девушку, а она, понимая, что разговор идет о ней, краснела и опускала глаза.
- Чья это изба? - спросил Коста.
- Здесь живет Ляйне. Эрвь погоста Истертой Скалы.
- Кто такой эрвь?
- Главный... Руши называть таких людей князь.
- Где же он сам?
- На охоте. Он скоро придет. Он сказать мне, чтобы вы отдыхать.
- Успеем. Лучше расскажи, как ты спасся. В тупе было душно, пахло вяленой рыбой и сохнущей одеждой, но ощущение тепла, обволакивающего тело и проникающего в застуженные легкие, было ни с чем не сравнимым блаженством. Глеб допил настой и с наслаждением растянулся на подстилке, приготовившись слушать рассказ Пяйвия.
Пяйвий пожал плечами, не зная, с чего начать.
- Тебя смыло за борт, - напомнил Коста. - Мы думали, ты погиб.
- Нет... Меня нести вдоль берега, очень долго. Волны были крутые, я чуть не захлебнулся... Потом меня выбросить на берег. Там есть небольшой залив, и я уйти от волн.
- А дальше?
- Дальше мне помогать чахкли.
- Чахкли? - встрепенулся Глеб.
- Норманы называть их гномы. Они очень маленькие. Жить под землей, но иногда выходить на поверхность.
- Вот как... - Глебу вспомнилось поле, где они с Костой слышали голоса, похожие на звон серебряных бубенцов. - Значит, это не нечисть?
- Нет. Чахкли хороший. Они как дети - все повторять за людьми. Наши охотники иногда ловить их. Это очень просто - надо взять веревку и наматывать на себя. Чахкли будет повторять и сам себя свяжет. Они знать дорогу к подземным кладам, но никому об этом не говорить... Ты видеть их?
- Мы их слышали, - сказал Глеб. - Они повторяли наши слова, а перед этим кричали еще что-то... кажется, "ара-ра-ра".
- Это значит "постой, подумай".
- Так просто?
-Да.
Айна бережно прикрыла Косту шерстяным покрывалом и, украдкой бросив взгляд на Глеба, повернулась к выходу. В ее руке громыхнуло ведерко, мелькнули острые лопатки, выпиравшие из-под тесного печка, и она вышла, затворив за собою дверь.
