– Любая радость связана с возможной болью, риском. И ты всегда будешь избегать риска, опасаясь снова оказаться с разбитым сердцем?
У Бена под загаром посерело лицо.
– Это слишком скоро.
– Ты уверен, что когда-нибудь передумаешь? Я имею в виду детей.
– Четыре дня… очень маленький срок, чтобы я мог передумать.
В глубине души Сэнди все знала. Знала, что Бен всего лишь озвучил то, что она уже знает. Она хочет Бена. Она хочет детей. Но не сможет иметь и Бена, и ребенка.
Сэнди медленно и тяжело выдохнула:
– Значит, твой ответ «нет». Но, Бен, тебе всего тридцать один год. Ты слишком молод, чтобы поставить крест на своей жизни.
– С моей стороны было бы нечестно обещать то, чего я не могу дать.
– Я… я понимаю. – Но она не понимала. Совершенно не понимала. Сэнди заерзала на жестких досках. – Ценю твою честность.
– Но тебе такого объяснения не достаточно? – Бен пронзил ее взглядом.
Она покачала головой:
– Нет. Не достаточно. – И тут она дала волю чувствам. – С Джейсоном моя жизнь была сплошным компромиссом. Я хотела брака и детей. Он говорил, что должен свыкнуться с этой мыслью. Я стала ждать, хотя мне не хотелось жить с ним без брака. Других это устраивает, меня – нет. Но я все-таки терпеливо ждала, забыв про то, чего хочу я. – У нее вырвался вымученный, горький смех. – А сейчас я узнаю, что он не только женился, но его жена беременна.
– Что?!
– Бен, я не могу повторять этот путь. Не могу ждать бог знает сколько времени, пока ты не найдешь в себе мужества перешагнуть через свое прошлое и связать свое будущее со мной.
Бен смотрел вниз, туда, где вода билась об опоры.
– Мне очень жаль, – сказал он.
Интересно, чего ему жаль? Жаль ее из-за Джейсона или жалеет, что не может дать ей того, чего она хочет?
– Я… не смогу опять идти на компромисс, Бен, – дрогнувшим голосом произнесла Сэнди. – Несмотря на то, как сильно тебя люблю.
И зажала рот рукой.
Она сказала это слово… «люблю». Слово вылетело само собой.
«Бен, скажи, что ты тоже любишь меня. Чтобы я хоть это забрала с собой».
Но он не сказал заветного слова.
– Мне очень жаль, – повторил Бен. – Я не могу быть тем, кем ты хотела бы меня видеть.
Он привлек ее к себе и прижал к груди. Сидеть бы вот так вечно, чувствуя телом его крепкую грудь… Но Сэнди уже успела понять, что компромисс лишь с одной стороны не принесет счастья обоим.
– Мне тоже жаль, – пробормотала она, стараясь не заплакать. – Но я не жалею об этих четырех днях.
Он поднял ее на ноги.
– Четыре дня еще не закончились. У нас есть этот вечер. Эта ночь.
Сэнди покачала головой:
– Пусть все останется так, как есть. Я не хочу лишиться воспоминаний. Я… не могу считать последние часы, когда мы видим друг друга.
Трясущимися пальцами она провела по его щеке и скуле, стараясь оставить в памяти каждую черточку его лица. У нее нет ни одной фотографии, чтобы вспоминать Бена. Но… на банкете, кажется, был фотограф, так что она посмотрит веб-сайт и скачает фотографию. Но это через какое-то время, когда сможет глядеть на его изображение с улыбкой, а не с рыданиями.
– Сэнди… Она заставила его замолчать поцелуем – быстрым, нежным и… прощальным.
– Если ты еще раз скажешь, что тебе очень жаль, я расплачусь, и это будет безобразная сцена. Сейчас я пойду к себе в номер. Мне нужно позвонить, проверить электронную почту. Да и собрать вещи.
У Бена дернулся уголок рта.
– Я зайду позже… попрощаться.
– Конечно. – Ей удалось побороть дрожь в голосе.
Она снова его поцеловала. Странно, почему он не услышал, как разрывается у нее сердце?
Бен был не в силах смотреть на то, как Сэнди уходит. Он отвернулся и направился к лодочному домику. Каждый шаг давался с таким трудом, будто к ногам были подвешены гири.
Пустой дом… Типичный дом одинокого вдовца. Рядом с раковиной стоял стакан со следами помады Сэнди на ободке, но больше никаких следов ее присутствия. Он снял пропахшую дымом одежду, надел пляжные шорты и пошел на пляж Большого ската.
Сейчас серфинг превратился для него в битву с волнами, которые словно наказывали его за то, что он так и не смог освободиться от заточения, на которое сам себя обрек. Волны вздымались, окатывали его, разжигая злость на жестокий поворот судьбы, которая вернула ему Сэнди, но не дала сил воспользоваться вторым шансом.
Наконец, устав, Бен вернулся к себе. На одно безумное мгновение он представил себе, что возвращается домой, а его ждет Сэнди, встречающая его радостной улыбкой.
Но дом был необитаем, шаги звучали громко и гулко. Стакан с остатками ее помады, казалось, смеялся над ним. Бен взял в руки фотографию того лета: он и Сэнди на пляже. Все их мечты и надежды, не запятнанные обманом, болью и потерями, были перед ними.
Тогда он ее потерял. И сейчас потерял, потому что боится будущего.
Бен грохнул кулаком по комоду, и фотография слетела вниз. Он успел подхватить ее.
Он – дурак. Он позволил страхам и теням прошлого задушить все надежды на будущее.
Сэнди давала ему новую возможность, а он эту возможность упустил.
Сэнди. Полная жизни, великодушная Сэнди. Она внесла в его жизнь магию. Магия Сэнди – это надежда, это радость, но самое главное – это любовь.
Горечью и самобичеванием он слишком сурово себя наказал. А не простив себя, он тем самым наказал и Сэнди. Ему больно, но будет еще больней, если он потеряет Сэнди навсегда.
Он должен сказать ей о своей любви. Сказать, что он обрел мужество, обрел цель, чтобы двигаться вперед, вместо того чтобы брести, спотыкаясь и оглядываясь назад.
Бен принял душ, оделся и отправился в отель.
Повторяя в уме, что он ей скажет, Бен поднялся на лифте и постучал в дверь номера Сэнди. Один раз. Второй. Ответа не было.
– Сэнди? – позвал он.
Он вынул из бумажника хозяйский магнитный ключ и открыл дверь.
Она уехала.
Чемодана не было. Постельное белье было сложено на кровати. В воздухе остался лишь слабый запах ванили. Ее запах. На столе в лучах заходящего солнца сверкали блестки от блокнота. Среди блесток он заметил листок, сложенный пополам, а на нем он увидел свое имя.
Сердце сдавило. Нетвердыми руками он развернул записку.
«Бен, спасибо тебе за самые лучшие четыре дня в моей жизни. Я очень рада, что не упустила возможности увидеть тебя. Никаких сожалений. Никаких «что, если».
Сэнди».
