С тех пор миновал почти год.
Говорят, время лечит. Какое-то время Кернан надеялся на это, хватаясь за поверье, как утопающий за соломинку. Но боль терзала так же остро, как в день, когда все случилось. Внутри его образовалось темное, закупоренное пространство. Все силы Кернана уходили на то, чтобы не дать ему открыться. Если крышку сорвет, то отчаяние, копившееся в нем со дня гибели друга, выплеснется наружу – черное, липкое, как жидкий асфальт. Ему казалось, что чернота будет поглощать его постепенно, пока совсем не вытеснит свет.
– Мистер Макалистер?
Он вздрогнул. Он даже не заметил, как его персональная ассистентка, безупречно-компетентная мисс Харрис, вошла в зал. Она склонилась над ним и шептала о каком-то важном деле, требующем немедленного участия.
– Мистер Макалистер?
Она смотрела с тем же выражением, какое он наблюдал у сестры, партнеров по бизнесу, персонала, Марка – с сочувствием и озабоченностью. Все они будто просили его опомниться, вернуться в реальный мир, но у Кернана хватало сил только на то, чтобы бороться с чернотой, грозившей поглотить его.
Испытывая облегчение оттого, что может покинуть зал заседаний, Кернан кивнул обеспокоенному Марку, извинился и последовал за мисс Харрис к двери. До него, как сквозь пелену, доносился ее голос: «…оставила его…вы ожидали…не предупредили меня». Они шагали по коврам, устилавшим коридоры его империи, в приемную рядом с личным офисом. Кернан заглянул в приоткрытую дверь своего кабинета, которым когда-то гордился: дорогой паркет, камин, предметы искусства, спрятанный за стенной панелью огромный экран телевизора – здесь все говорило о том, что он достиг вершины. Но прежние победы стали теперь для Макалистера пустым звуком.
Возле приемной мисс Харрис пропустила его вперед. В нос ударил незнакомый запах, предупреждающий о том, что его ждет неприятный сюрприз. Кернан вошел и застыл. В центре большого стола в переносной люльке с широкими мягкими бортами лежал младенец. Его пухлые ножки яростно пинали бортик, вокруг распространялся весьма неприятный аромат. Хотя для Кернана все дети были на одно лицо, он сразу узнал малыша. Это был Макс. И, судя по запаху, ему требовалось сменить подгузники.
Свидетельница этой сцены, молоденькая секретарша, кинула испуганный взгляд на мисс Харрис и, повинуясь ее кивку, метнулась со своего кресла прочь мимо Макалистера с таким видом, будто за ней гнались орды Чингисхана.
– Какого черта?! – возмутился Кернан. – Где Адель?
Мисс Харрис уставилась на него:
– Она оставила его. Сказала, что договорилась с вами.
Не могла же его сестра Адель всерьез решить, что он способен позаботиться о ее ребенке! Ни о чем они не договаривались! Кернан знал, что в последнее время страдает забывчивостью, но не в этом случае: он никогда бы не согласился взять Макса. Однако приближалась годовщина гибели ее мужа.
Адель попросила время для себя. Он помнил, что согласился.
– Что конкретно она сказала?
– Вы собирались забрать его в коттедж «Уистлер», – ответила мисс Харрис, заглядывая в свой вечный блокнот. – На неделю. Она просила не беспокоиться и обещала прислать няню.
Кернан подавил стон, чуя подвох. Коварная сестра подкинула ему ребенка в надежде, что это встряхнет его, вернет в мир живых. Ее план был заведомо обречен.
– Что ты делаешь? – грозно спросил Кернан Макса и добавил про себя: «Здесь».
Однако в конце концов он усадил ребенка в оставленное сестрой автомобильное детское кресло, отправил ей сообщение «никакой няни» и поехал в коттедж, потому что осознавал свою вину перед сестрой и племянником. Только он виноват в том, что Адель осталась без мужа, а Макс без отца.
Трудно поверить, что все это произошло лишь сутки назад. Казалось, воспоминания относились к другой жизни. Он так устал, что поддался обаянию удивительно хорошенькой няни.
Склонившись над машиной, превратившейся к этому времени в большой сугроб, Кернан осмотрел колеса, снова гневно отметив летнюю резину. Но больше его бесило то, что он продолжает думать о ней. Когда же ее лицо заинтриговало его?
Когда она вообразила рождественскую елку в гостиной, когда взяла на руки ребенка, в его душе шевельнулась надежда. Конечно, вина никогда не оставит его. Только он в ответе за то, что они с другом оказались тогда на вершине. Кернан часто вспоминал роковой момент, видел перед глазами надвигающуюся снежную лавину. Он, вероятно, должен был и мог сделать что-то иначе. Под лавиной погиб именно он, а не человек, которому было что терять, который оставил сиротой сына.
Радость и восхищение при виде прекрасного сияющего лица оборачивались страшной угрозой. Разве надежда – не самая опасная иллюзия? Предстояло решить, должен ли он идти навстречу свету, озарявшему ее лицо, или поспешить прочь?
Конечно, прочь. Он всегда делал правильный выбор. Быстро и твердо. И никогда не сожалел. Сейчас откопает машину и отправит ее домой.
Кернан нахмурился, глядя на занесенный снегом двор. Надо убрать снег, пока не случилась новая беда. У него есть контракт с местной фирмой на расчистку дороги – странно, что никто этим не занялся. Вероятно, уборщики не знают, что он приехал, поэтому не торопятся. Сейчас он им позвонит. Но что творится на общественных дорогах? Ладно, он сам отвезет Стейси в город и вернется на такси, тем более, она уже продемонстрировала полную беспомощность за рулем. А что делать с Максом? Его кресло не поместится в маленькой машине. Да и готов ли Кернан взять ребенка с собой в такую погоду?
Почти час Кернан бился, чтобы сдвинуть машину с места, но снег, лед и летние шины оказались упрямее. Ему, правда, удалось на время выкинуть няню из головы. Злость душила его, но вдруг пришло озарение. После того, как уборщики очистят двор, он вызовет эвакуатор, который доставит Стейси и ее машину домой. Он избавится от нее и от призрака рождественской елки в гостиной, к тому же не придется отвечать за ее безопасность.
Кернан только что не насвистывал, когда стряхивал снег в прихожей дома. Он прошел в гостевую и замер в дверях. Именно этого он боялся больше всего! Стейси расстелила одеяло на полу перед камином. Младенец сидел как маленький Будда с широкой улыбкой на круглом лице, с восторгом наблюдая за няней, которая, подобрав под себя ноги, устроилась напротив. Скользнувшая вверх юбка приоткрывала стройные ноги. Стейси не заметила Кернана, потому что ее голова была накрыта другим одеялом. У него на глазах она приоткрыла уголок и крикнула «ку-ку!». Заливаясь счастливым смехом, Макс принялся раскачиваться, рискуя опрокинуться на спину. Из-под одеяла высунулась рука и поддержала его.
– Ага, – взвизгнул малыш, вероятно предлагая продолжать, потому что голова Стейси снова скрылась. Ребенок замер в ожидании.
– Ку-ку.
Макс снова закатился смехом, и Стейси тоже засмеялась.
Принимая в коттедже важных гостей, угощая их дорогими винами и изысканными блюдами, приготовленными личным поваром, Кернан никогда не испытывал такого чувства. Он пребывал в состоянии транса. По спине пробежал холодок запретной слабости – ностальгии по домашнему уюту, которого он никогда не знал.
