– Скажите, пан Лейбович, а вам не кажется, что это бред? – напрямую спрашивал Листьев у одного из авторов столь оригинального способа соблюдения прав человека.
– Нет, это не кажется, – отвечал пан почти на чистом русском, – мы понимаем, что это есть бред с точки зрения вашего сталинистского тоталитарного общества. Но с точки зрения цивилизованного демократического бред не есть бред.
– Ну это понятно, – усмехнулся в усы Влад, – то, что Польша получила от Сталина Данциг, это не есть бред. Почему бы не начать борьбу с наследием Сталина с того, чтобы добровольно вернуть его Германии?
– Но это есть не можно… Это закреплено в конституции.
– То есть тоталитарное прошлое у вас закреплено в конституции?
– Я так понимаю, вы хотите меня запутать…
– Да что вас путать, вы сами запутались. Почему бы прямо не сказать, что у вас правящая коалиция зашла в тупик и теперь хочет устроить гражданскую склоку, чтобы отвлечь народ от проблем?
Влад эту словесную дуэль явно выиграет, подумал Виктор. Прожект попахивает дебилизмом, а господина, или здесь все еще товарища, Листьева явно не связывают обязательства согласовывать каждое слово с МИДом. Правда, видеть Листьева защитником Сталина несколько неожиданно, но, похоже, Влад здесь просто на стороне здравого смысла: в конце концов, многочисленные идеи вынести Ленина из Мавзолея не дали России ничего, кроме ответного столь же бредового и кощунственного предложения забить осиновый кол в могилу Собчака, потому что он якобы вампир. Наша реальность устроена так, что в ней проще придумать родной стране новую гадость, чем попытаться в ней что-то улучшить.
Виктор надавил пальцем резиновый пупырышек кнопки пульта. На канале «Брянск-первый» Игорь Шерман в программе «Красный сигнал» знакомил зрителей с местной сенсацией: задержана банда из пяти человек, грабившая таксистов. Тот факт, что в этом мире реального коммунизма бандиты еще существуют, Виктора ничуть не удивил; поразило, скорее, то, что оперативные сотрудники при задержании были без масок. Списать это на беспечность или слабое оснащение здесь было никак нельзя; по-видимому, в этой реальности криминал даже не помышлял о мести, ибо в войне против него была мобилизована вся страна. А четверть миллиарда населения, если его разозлить, утопит одним плевком.
Банда, которую Игорь Семенович громко назвал «международной преступной группой», состояла из одного ранее отбывавшего заключение за вооруженный грабеж, одного местного рабочего, склонного к употреблению, и трех восточноевропейских мигрантов, пожелавших поискать более простого пути добычи денег, чем трудовой; последнее позволяло отчасти списать проблему на влияние капиталистического общества. Впрочем, Шерман не пытался свалить все на «понаехавших», а больше пробивал идею оплаты проезда в такси пластиковой картой через мобильную сеть; исключение нала, по мнению приглашенных в студию экспертов, позволило бы обезопасить таксистов в принципе. Спустя десять минут обсуждения Виктор понял, в чем было дело: такси в Брянске превращалось из предмета роскоши в массовый транспорт, автопарки переходили на малые бюджетные машинки, для них требовались водители, а их-то проще как раз было набрать из рабочих из Восточной Европы, где шел бум личной автомобилизации, чем искать среди местных, что брали время от времени авто в прокат и большого опыта вождения не имели.
По стеклам лоджии опять нудно затарабанил дождь. Виктор выключил телик, залез в прогноз погоды и нашел, что завтра в Брянске будет холодно, солнечно и туманно.
«Подумать только, завтра я уже буду дома», – подумал он и удивился собственному спокойствию.
Глава 22
Никогда не говори «гоп!»
– Так. Сыр российский.
– Да, он у меня тоже был российский… А зачем мне пельмени из нутрии? У меня их не было, у меня была колбаса.
– Анализ пакетов показал, что там, в частности, были продукты из нутрии. Может, это мясо добавляли?
– Слушайте, давайте я доплачу, сколько надо, только дайте мне кило «Любительской». Или лучше весь батон. А пельмени мне дома сделают.
– Хорошо. Надо будет сделать на любительской другую фирменную марку.
– Да не надо, пусть только дату изготовления и годности перебьют.
– Как вы это объясните дома?
– Скажу, что взял по акции. Новые экологические продукты со скидкой. Немного было, сразу же размели.
– Так чего вы там добились с этой рыночной экономикой? У нас сейчас можно пойти в любой магазин и свободно взять чего надо. А у вас – та же игра. Раньше надо было ходить, искать, где дают, теперь – искать, где дешевле, иначе денег не хватит.
– Хорошо, что я не успел этого забыть… Да, за плащ спасибо.
– Не стоит. Не смотрели вчера по восьмому в показе мод?
– Не смотрел… Ну вот, кажется, и все.
– Тогда идем вниз, через семь минут приходит машина.
Вопреки ожиданиями Виктора, за ним прислали не чудо-болид КГБ, а довольно пожилую «Волгу» ГАЗ-24 вишневого цвета и с надписью «Технологическая» на бортах. Внутри сидели Светлана и Гаспарян. «Конспирация», – подумал Виктор.
«Волга» оказалась в хорошем состоянии и дышала ностальгической памятью об излете американской эпохи больших авто, тех ушедших временах, когда каждый житель Брянска, заплатив от рубля до трех, мог почувствовать себя где-нибудь на улицах Миннеаполиса. Рокот мотора, длинный, как палуба эсминца перед капитанским мостиком, капот и сохранившие некоторое излишество внутренние объемы салона вызывали приятные воспоминания. Впечатления не портил даже зеленый экран навигатора, такого же, как Виктор видел в прокатном ИЖе; похоже, они здесь оснастили этими штуками все машины.
– Виктор Сергеевич, – отвлек его от созерцания Гаспарян, – вот вы имели возможность сравнить четыре реальности. Если по-честному – какая из них вам больше понравилась?
– Если по-честному – не знаю, – признался Виктор. – Что могу сказать? Ну, вот, например… Знаете, вот во второй реальности, где Берия, оно, конечно, победнее, чем у вас, неустроенности больше, но… Все время такое ощущение, что живешь накануне какой-то новой, необычной эпохи, где изменится человек, может, вся жизнь на Земле изменится, все можно устроить разумно справедливо – ведь сколько народу-то на планете! Сколько полезных ископаемых, сколько энергии, сколько открытий наука принесла – жить да жить! А здесь все благоустроено, отточено, но знаешь, что завтрашний день – это… ну, как новая модель автомобиля. Повысят экономичность, безопасность, удобство, электроники впихнут, но это, как бы сказать… предсказуемо, над этим уже работают. Простите, это такое чисто субъективное впечатление.
– Пятидесятые – время личностей, – улыбнулся Гаспарян. – Помните, что Жженов сказал в фильме «Большая руда»? «Через двадцать лет никто не станет за здорово живешь ломать себе шею…»
Он по привычке полез в карман, будто за сигаретами, потом, вспомнив, вынул руку обратно и несколько раз сжал и разжал кисть. «Отвыкает, – подумал Виктор, – здесь же тоже кампания за здоровый образ».
