Девушка легко перенесла затворничество и не стремилась на улицу. Нирайн ей больше всего напоминал тяжелую осень позапрошлого года, когда она с Евой ютилась в рыбацкой деревушке и выбиралась сюда на разведку в личине торговки рыбой. «Све-ежая ры-ыба!», «Отличная ры-ба!» От этих слов, множество раз ей выкрикнутых за октябрь и ноябрь, наверно, будет мутить до конца жизни. Она зареклась употреблять морепродукты, пребывая в отвращении от их вида и запаха.
Горан, не отличающийся подобной чувствительностью, захаживал в портовые кабачки, толкался по улицам, по базару, встревал в разговоры. Довольно быстро понял, что наиболее подходящая маска для него – простолюдина, вербующегося на службу в частную армию синего герцога. Или, как ни странно, наемного охранника для подданных Ламбрийского королевства, буквально хлынувших в Аделфию с борта океанских кораблей.
Итак, в Атене знают про переворот. Толпа приезжих усиливает ламбрийскую диаспору, в которой стерлись различия – это потомки репатриантов, пострадавших в Гражданскую войну, или наследники воспользовавшихся ее плодами.
Если и дальше так пойдет, не нужно десант высаживать. Как только заокеанские поселенцы займут ключевые ниши, ламбрийский король получит возможность бесцеремонно управлять Аделфией. Достаточно перевезти через океан депешу с высочайшим волеизъявлением, оно будет тотчас исполнено.
На берегу залива, в таверне, где предпочитали гулять иностранные моряки, к Горану особенно пристал помощник капитана, хваставшийся, что отличился в прошлогодней войне и лично подстрелил крылатого.
– Признайся, человечище! Твоя бабка согрешила с одним из этих, тфу... высокородных, мать их... Угадал? Оттого ты тощий.
Морячки в серых цивильных робах торгового флота, оккупировавшие длинный стол в таверне, дружно заржали. Они только спустились на берег и жадно высматривали портовых шлюх. Неудивительно, что матросы особенно живо реагировали на любые шутки, касающиеся дел пикантных. Горан без труда заколол бы их всех, немного пьяных и не ожидающих ничего опасного от мелкого немолодого мужчины со шпагой в потертых, совсем не аристократических ножнах. Но он сказал себе: ты лазутчик во вражьем тылу. Именно в тылу, потому что Нирайн на глазах превращается в кусок Ламбрии.
– Не знаю, мессир. Кормили, наверно, плохо.
Новый взрыв смеха. Моряк покровительственно похлопал тея по жилистому плечу.
– Не мессир я, из простых. Но у нас – иначе. Господа, конечно, нос дерут вверх, деньги у них опять-таки. Но у нас каждый может стать мессиром! Купить дом, разбогатеть, через поколение – ты уважаемый человек с приличными предками. Ну, или внуки твои, да. И простым у нас живется попроще, никто о тебя ноги не вытирает.
И не превращает в игрушку, когда восемь человек запросто можно подставить под пули ради дешевой показухи. Иана – тоже хороша. Ну, хлопнула бы одного для острастки, остальные опустили бы шпаги, мнимые или настоящие грабители.
– Трудно с вами не согласиться, – проворчал Горан. – Жизнь у нас не сахар.
– Ничего, – заговорщически сообщил моряк. – Со временем наладится. Я привез мессира Айвера. Не слышали о таком? Он купит весь Нирайн. И всю Аделфию. С людьми и с потрохами! А здесь будут ламбрийские порядки.
Конечно, Горан слышал это имя раньше. Но знает ли сам Айвер, что не все в Икарийской империи покупается и продается?
Дождавшись, когда моряки захмелеют и потянутся на подвиги, переодетый гвардеец выскользнул из их объятий. Через пару кварталов он увидел вербовочный пункт – герцог усиленно набирал рекрутов в собственную армию, здорово увеличивая ее численность.
Для чего? Север, насколько известно, отправились усмирять имперцы. Против ламбрийцев? Тоже вряд ли. Герцог, скорее всего, озаботился бы ограничением их притока. Еще более тей Атрей удивился бы, узнав, что с подачи мессира Айвера в Нирайне выгружаются орудия, винтовки, снаряды, патроны и прочее военное имущество именно для воинства в синей форме. Но это ускользнуло от поверхностного взгляда, а вербоваться и тем самым проникать в армию Дайорда Ванджелиса, чтобы шпионить внутри ее, Горан не стал – в отсутствие прямого приказа такие действия сильно смахивают на предательство.
Зато он увидел другое, о чем тут же сообщил Иане, прервав свой ежедневный моцион по городу.
– Синьорина! Имперский отряд во главе с князем-регентом прибыл в Нирайн и отправился к герцогу.
Девушка возбужденно вскочила с гостиничной койки. За несколько дней номер постепенно начинает ощущаться тюремной камерой.
– Алекс знает про нас?
– Скоро узнает. После протокольной встречи вы обязательно увидитесь. Стоп! – он взглядом пресек ее попытку двинуться к двери. – Никаких походов в магазин и парикмахерскую. Малохольный Орайон с мамашей наверняка на пути в Нирайн, а то и прибыли. Прихорашивайтесь сколько хотите, но ни шагу из номера!
– Что же делать...
Тей смягчился, и не столько ради Ианы, сколько ради друга.
– Сидите здесь, а я приглашу кого надо.
Он метнулся в поисках дамского цирюльника, думая, что перед Алексом в это время задачи стоят гораздо глобальнее. И не ошибся. Но только князь начал с самой личной из проблем.
Едва не сломав дверь, золоченную поверх ультрамарина, он ворвался в герцогскую приемную, несколько месяцев назад покинутую им с чувством удавки на шее. Синие гвардейцы брызгами разлетелись по сторонам, тщетно попытавшись перегородить вход в кабинет синьора. За группой имперских гвардейцев бегом двигался Мейкдон, не без оснований полагавший, что молодой правитель наломает дров, много и бесповоротно.
Во внутреннем покое Дайорд Ванджелис выслушивал возмущенный рассказ Пейны о ночных событиях в форте, догадываясь о том, что в действительности они разворачивались совсем по-другому, иначе бы не морщил нос Орайон. Тут же изображали мебель трое сопровождавших – унтеры и фалько-офицер. Семейно-деловое совещание было прервано самым бесцеремонным образом, сначала грохотом в приемной, потом громом вышибаемой двери, при легкой доле аккуратности прекрасно открываемой обычным порядком.
– Дуэль, – без предисловий бросил князь. – Немедленно.
– Но ваша синьорина... – начал было герцог в надежде, что с дороги тей Алексайон мог и не узнать, что телохранительная миссия Ианы закончена, а Ван-джелисы не имеют ни малейшего понятия о ее местонахождении.
– В безопасности. Вдали от потных ладошек вашего недоноска.
Еще недавно Алекс не мог даже предположить, что решится подобным тоном разговаривать с любым высокородным, не то что с герцогом. Увы, истекшие полтора года доказали: тейское достоинство и герцогская корона отнюдь не являются гарантами благородства. Весьма часто – наоборот.
– Как вы смеете... – взвизгнула Пейна, но Алекс даже не обратил на нее внимания.
– Я выполнил обязательство. Принял регентство, восстановил власть в центре, погасил мятеж на периферии. Совет герцогов имеет возможность в любой день собраться и избрать монарха. Желаю немедленно заколоть вас, Дайорд.
