Тут же из дверей напротив выперлась соседка, «добренькая» бабуля из тех, что при случае без трепета расстрельный протокол подмахнут, а через полчаса на кровавую премию пойдут в магазин за шоколадкой любимому внучку. Наверняка специально меня дожидалась, не сомневаюсь, она как минимум на полставки подрабатывала в госбезопасности, поэтому ко мне с Катей относилась подозрительно, прямо до умиления ласково, вот только глаза ее оставались отталкивающе ледяными, даже когда она сюсюкала с нашей маленькой Надеждой. Последняя, кстати, при виде «бабы Люды» испытывала просто панический страх, который с годами только усилился.
Однако тетка ничуть не расстроилась, скорее даже обрадовалась.
– Записываемся в потребительский кооператив, товарищи! – жизнерадостным голосом объявила она и привычно полезла в удобно подвешенную на шее сумку за бумажками.
Пока я приходил в себя от неожиданности, соседка не теряла времени:
– Как называется? – Она подозрительно склонила голову набок и чуть прищурила глаз, будто и впрямь собралась стрелять.
– «Алиса», – чуть стесняясь, улыбнулась кооператорша. – Так нашу собаку зовут, очень умная! – Тетка протянула мне и бабуле по машинописному листку, верхнюю четверть которого действительно занимал чернильный оттиск увешанной медалями овчарки.
– Хлебушек привозите? – Баба Люда сделала вид, что сослепу не может ничего разобрать в прайсе. – Мне уже ничего и не надо больше.
– И хлеб, и молоко, и вот, – женщина начала пальцем показывать, что и где записано, – тут молокопродукты, здесь овощи…
– Прокисшее наверняка будет! – недовольно пробурчала соседка, впрочем, было заметно, что повышенное внимание пришлось ей по душе. – А с мясом у вас как?
– Даже промтовары заказать можно, – обернулась кооператорша ко мне. – Только мы по ним каталог составить не успели, но там внизу телефон, – она опять замялась на секунду, – лучше утром звонить, у нас доставки после обеда начинаются.
– Разве что колбасы заказать, – переключила внимание на себя баба Люда. – Кости мне без надобности, может, молодые возьмут, – она кивнула в мою сторону, – пока зубы крепкие.
– А с ценами что? – решил наконец вмешаться я. – Как на рынке или…
– Как везде, – торопливо опровергла мои догадки кооператорша. – От госцены наценка в дюжину процентов, в конце квартала делается перерасчет, если получилось сэкономить, то остаток заносится на персональный счет как аванс за следующий период.
– Прямо до квартиры донесете? – недоверчиво уточнил я.
Нельзя сказать, что снабжение продуктами было поставлено в М-граде, и тем более в Москве, из рук вон плохо. Разумеется, того изобилия, к которому я успел привыкнуть в двадцать первом веке, не было и в помине. Но не наблюдалось и ужасов пустых полок с талонами-карточками «на все», начиная с сахара и масла, о которых я слышал в свое время от родителей. Можно сказать, что самой серьезной проблемой оставались очереди и нерегулярное поступление товаров. Буквально – то все завалено шикарной арабикой в зернах, то нигде не найти даже советского кофейного напитка из цикория в убогой картонной пачке. Проходит еще месяц – полки ломятся от индийского крупнолистового чая в чуть ли не вручную расписанных жестяных банках, но если не успел его купить – придется пить отечественный, и даже не относительно сносный № 36, а вообще какую-то невнятную «пыль Военно-Грузинской дороги», продающуюся на развес. И такое происходило буквально со всем ассортиментом товаров, от капусты до черной икры.
Стоит добавить, что привычный для будущего способ закупки еды «раз в неделю в гипермаркете» тут не годился. Личные автомобили здесь редкость, а холодильники далеко не огромные двух-трехкамерные шкафы, так что в морозилку средненькой «Юрюзани» пару крупных куриц затолкать можно только в расчлененном виде. Не зря женская сумка в СССР мутировала до настоящей «мечты оккупанта». Процесс снабжения семьи продуктами в эту эпоху представляет собой марафонскую пробежку где-то в десяток кварталов с периодическим отстаиванием очередей. Все это прибавляет женщинам по паре рабочих часов каждый день.
Моя Катя по большей части лишена всех этих радостей – все же жена директора, служебная «Волга», спецснабжение опять же присутствует, впрочем, последнее время оно добавляет скорее удобства, чем дефицитов. Но… даже ей приходится нет-нет да и совершать забег по очередям. И от всего этого кооператоры предложили избавить нас за жалкие двенадцать процентов?
– Благодетели! – едва не сорвалось с языка. Но вслух я сказал совсем иное: – А как вам можно будет вернуть некачественные продукты?
– Можно написать заявление поставщику товаров, – вернула меня из сказки тетка. – У нас же только транспортный кооператив, – начала оправдываться она, заметив мою кривую ухмылку. – Вы будете одним из пайщиков. И если вы потребуете у правления вернуть деньги, то, по сути, вы их заберете у других членов кооператива.
– Однако! – удивился я. – Получается, правление и председатель выборные? Их можно переизбрать на общем собрании?
– Разумеется! – Кооператорша даже не подумала возражать. – Собрать кворум из более чем половины участников, избрать новое правление…
Ответ был явно отработан и десятки раз повторен, он не вызывал у советских людей недоверия или сомнений. Но я-то хорошо помнил, что значило «сменить управляющую компанию многоквартирного дома» году эдак в две тысячи десятом. Лишь в теории все просто, собрание-голосование-протокол, в реальности эта задача не решается при самом минимальном противодействии власти.
– Сейчас транспортные средства арендуются у членов правления? – Я не удержался от подкола. – И уставом для выражения волеизъявления предусмотрена только очная форма?
– Зато по творогу сейчас действует скидка, – по инерции продолжила мысль тетка и только потом удивленно в упор уставилась на меня.
Все было так знакомо, хоть смейся, хоть плачь. Всегда думал, что ощущения будущего вернутся через компьютеры и Интернет, а оказалось, двадцать первый век нагнал меня в лице «новых коммунальщиков».
Еще несколько лет назад я с удивлением узнал, что в СССР кооперативов более чем достаточно, вот только это совершенно особый микрокосм, схожесть которого с привычными мне ИП или ООО ограничивается исключительно терминологией, названиями и атрибутикой. Совсем как в анекдоте про сходство блондинки-программиста и морской свинки – ничего общего ни с морем, ни со свиньями. Не сказать, что я об этом серьезно задумывался, но еще в первые месяцы после «попадания» на даче Шелепина я случайно нашел книжку аж тридцатых годов с замечательным названием «Что может и что должна сделать потребкооперация для борьбы с алкоголизмом» авторства товарища Эрганова. И вот там-то реальный механизм работы советских кооператоров был показан со всей пролетарской прямотой.
Год спустя лидеры партии и советского народа полностью подтвердили изложенные в книге факты – цинично растоптали остатки колхозной вольности, отменив выплату трудодней
[1]
. По сути, они начисто лишили колхозников причитающейся доли совокупного дохода сельхозкооператива. Взамен ввели гарантированную зарплату, а разница между «совхозом» и «колхозом» сократилась до первой и третьей буквы в названии. И кто-то об этом пожалел? Ни грамма! Никто! Большая часть колхозников была просто счастлива, потому как ничего реального под «трудоднями» уже давно не подразумевалось.
