– Бывает, – я пожал плечами, – мелочи, только ферулы пока сильно дорогие выходят.
– Все равно включи лучше что-то наше, – несмотря на все мои старания, супруга не забыла о просьбе. – Хоть «Рубиновую Атаку»
[189]
, что ли, если тебе так нравится по-заграничному слушать, – продолжила она. – Кстати, мне тут рассказывали, представляешь, у них был концерт в ДК «Энергетик», это в Ленинграде, вроде, так там столько народу набилось в зал, что сама Эдита Пьеха пройти не смогла. Говорят, долго удивлялась: «Кто же эти молодые люди, что собирают публики больше, чем я?!»
[190]
– Врут твои подружки, – безапелляционно отмахнулся я. – Вот если бы про «Арию»…
– Вот, кстати, поставил бы, точно знаю, Федор все их записи собирает! – немедленно «переобулась» Катя. – Недолго ведь пленку сменить!
– А чем тебе они не угодили? – Я кивнул в сторону магнитофона, где Джордж Койманс, вокалист Golden Earring
[191]
, выводил: Going to the run, run Angel…
– И правда, похоже, – Катя удивленно нахмурилась, так, что на секунду стала похожа на настоящую «училку». – Это же «Беспечный ангел»!
– Он самый, – улыбнулся я довольно. – Тексты-то с музыкой сама знаешь откуда, но смешно, у нас все наоборот было, перепевали с английского. Ладно еще рок, там не часто, но попса, так чуть не каждый второй мотив имел своего забугорного предшественника. А тут советские композиции на каверы разрывают.
– Наш лучше, – констатировала жена после короткой паузы. – Но и эти ничего, пусть пока попоют…
Надо заметить, нынешнее руководство СССР с «вражеской» музыкой бороться даже не думало, скорее можно сказать, коммунисты цинично зарабатывали на продаже сверхдорогих зарубежных пластинок. Соответственно и всякие группы, банды и барды не особо теснились по подвалам, если чуток популярнее других, то спокойно собирали залы и зарабатывали неплохие деньги, заодно напропалую собачились с конкурентами, ну там рокеры с металлистами и хиппи, они же вместе против старичков-джазистов и прочей инструментальной «попсы», а самопесенников, насколько я понимаю политику, вообще отжали куда-то на задворки культурной жизни. Причем интриги шли прямо как в лучших королевских домах, без эксперта типа Федора не разобраться.
Более того, не иначе как с подачи госпожи Шелепиной появилось новое, прежде невиданное направление: симфо-рок, старт которому дала прежде неизвестная группа «Ария». Тексты из будущего, к моему немалому удивлению, гладко легли на реалии СССР
[192]
, а уж само качество большой сцены, скрипок, гитар и неожиданного вокала натурально взорвало советскую молодежь – лет эдак от десяти до сорока. The Beatles и прочие идолы недавнего прошлого были забыты мгновенно! И наоборот, многие зарубежные группы вдобавок к потным, заросшим бородами мужикам в проклепанных кожанках срочно вытаскивали под софиты субтильных пианисток и скрипачек в стильных черных платьях, а потом пытались «со всей этой фигней» изобразить что-то художественное. У некоторых, впрочем, получалось, и неплохо…
– Петь, помоги, а? – вывела меня из задумчивость Катя. – Не лезет оно в ферулу, ну вообще никак!
– Обломи еще полметра, – посоветовал я, закрепляя очередное очищенное и сколотое волокно в самодельном сварочном аппарате. – Кучу раз ведь все объяснял, аккуратно, как нитку в иголку…
– Я уже три раза пробовала. – В голосе жены появились угрожающие нотки. – Надоело мне лак по десять раз снимать. Четыре ферулы загубила! И химия твоя поганая не только защитный лак размягчает, но краску с ногтей съела!
– Так ты не суй пальцы-то в нее! – Я с трудом удержался от опасной для здоровья ухмылки. – Ограничители есть, одноразовые салфетки безворсовые специально в производство пробил, что тебе еще надо?!
– Пролила! – фыркнула Катя. – Да оставь ты наконец свой ящик в покое!
– А зачем флакон из нагревательного гнезда доставала? – поразился я, отрываясь от микроскопа. – Как ты людей учить-то собираешься? Ведь объяснял сто раз, не смогли на заводе лак для оптики подобрать такой, чтобы сразу стриппером сдернуть, пришлось целую систему для замачивания кончиков изобретать.
– Зауми лишней нагородили, – возразила жена. – Грелка для работы вне помещения, фиксаторы, подставка-чемодан, оправки, щипцы всякие, листы абразива четырех видов, а простого не можете!
– Кать, ну не получается пока у Авдеева толщину выдержать! – Сдаваясь под ее напором, я вскинул вверх обе руки. – Погоди немного, он товарищ ответственный, справится!
– Почему измеритель не сделали? – Жена и не думала успокаиваться. – Ведь ты обещал!
– Комсомольцы не должны бояться трудностей! – Я постарался уйти от ответа, впрочем, Катя прекрасно знала, что поймать разницу в десяток микрон на хрупком волоске не просто. – У меня тоже задача не сахар, сама же видишь, каждый второй скол – брак, юстировка ручная, минут десять уходит, электроды хрен поймешь из чего делать, вообще режимы дуги подобраны на глазок, минимум треть соединений разваливается! Еще за печкой для термоусадки следить приходится, не успел на нее таймер налепить.
– Полгода никто не мешал! – Супруга между делом обрезала следующие несколько кусков и сунула кончики в баночку с растворителем. – А как работать, так все на последний день года.
– Мало сделано? – Я аж поперхнулся от возмущения. – Да тут каждый кусочек железа и пластика с нуля пришлось разрабатывать! Сама посмотри, – я начал тыкать пальцем в оборудование, – разъемы только через Шелепина протолкнуть получилось, и то скажи спасибо, что «Русские кубики» из моды наконец-то вышли и классные литьевые машины освободились. Керамику для ферул подбирали – минимум одна докторская и две кандидатские, да еще не факт, что в серии проблем не возникнет, сама же знаешь, вышло шестьдесят пять процентов брака, и это после их дурацкого ОТК! А скалыватель? Хоть и не Fujikura CT-30, но непростой агрегат, если бы не Федор и его золоторукие ребята, так бы и царапал волокно бритвочкой «Нева»!
[193]
