Вероника убрала тесто в холодильник и уже собиралась положить в емкость миксера шоколад, когда позвонили в дверь. Она посмотрела на часы на стене. Ровно семь. Неужели она забыла о каком-то заказчике, который приехал за пирогом? Вряд ли. Последние два дня в палатке для массовки она только и делала, что думала. Заказчица «Любви» — застенчивая девушка, работавшая неполный день на выдаче книг в библиотеке, — должна была забрать пирог у соседки только завтра утром.
Вероника вытерла руки о фартук, пометила в рецепте шоколад, чтобы знать, на чем остановилась, и пошла открывать.
Ник Демарко.
На долю секунды она замерла, как всегда, увидев его. Стоял ли он совсем близко, в шаге от нее, как сейчас или два дня назад в ее кухне, был ли в городе, патрулируя улицы пешком или в полицейском автомобиле, Вероника на долю секунды замирала. Она выросла рядом с ним, но помнила лишь, что он был приятелем Тимоти. Когда год назад ее взяли в закусочную, Ник иногда приходил завтракать или на ланч, здоровался, говорил, что приятно снова ее видеть, а потом отстранялся. А может, она все это навыдумывала. Она не могла сказать, знает ли Ник ее потому, что считает своей обязанностью знать жителей города, или помнит школьницей, которую бросил его приятель — а может, сказал, что это она его бросила, — и которая потом таинственным образом исчезла. В отличие от других завсегдатаев закусочной, он не заигрывал с ней, не пялился, и Вероника не могла его разгадать. Что заставляло ее обращать на Ника особое внимание?
Извинившись за вторжение, Ник сказал:
— Я хотел сообщить, что мы с Ли больше не будем ходить на ваши занятия.
Вероника смотрела на него, надеясь что-то прочесть по лицу, но оно было, как обычно, непроницаемо. Лицо копа. Он мог бы позвонить. Но пришел лично, а значит, тут кроется что-то еще.
— Ли расстроилась из-за шу-флая? — спросила Вероника. — Я знаю, что ей всего десять лет, и, возможно, я слишком…
— Нет, ничего… — Он судорожно вдохнул и покачал головой.
Опять непроницаемое лицо. Вероника распахнула дверь.
— Входите. Я сейчас готовлю пирог «Любовь». Можем поговорить на кухне.
Ник был в форме и снял фуражку, которую Вероника положила на рабочий стол рядом с яблоками в вазе. Он ладонью откинул назад темно-каштановые вьющиеся волосы. Кухня была большой, сама Вероника — немаленького роста, но Ник со своими шестью футами и двумя или тремя дюймами и мускулатурой словно бы заполнил собой все пространство. Подавить своим присутствием Веронику — задача не из легких.
Она положила в шоколад яйца, коричневый сахар и кукурузный крахмал и, сбивая смесь, взглянула на Ника, стоявшего по другую сторону рабочего стола. Тот явно чувствовал себя неловко, и она решила не торопить его.
— Вообще-то, пирог сработал для нее даже слишком хорошо, — наконец прервал он молчание. — После занятия она съела три куска и говорит, что каждый раз ощущала рядом мать, чувствовала запах ее духов, мягкость любимого красного свитера.
— Так, значит, все в порядке, да? — спросила Вероника.
— Бабушка и дедушка — родители ее матери — считают это чепухой вроде вуду, и им это не нравится. На самом же деле, это я им не нравлюсь.
Вероника посмотрела на него, и Ник отвел глаза, уставился в окно.
— Я полагаю, это не вуду, — сказал он. — Просто сила внушения. Это ведь всего лишь пирог.
Она улыбнулась.
— Да. Это просто пирог. С запеченными в нем молитвами, желаниями и надеждами. Чудо-пироги помогают людям благодаря искре надежды, заложенной в их названиях — «Выздоравливай», «Любовь», «Душа».
Ник прислонился к холодильнику.
— Нет ли у вас пирога, чтобы не потерять своего ребенка? — Его голос дрогнул, и он отвернулся к окну, сунув руки в карманы.
— Ник? Что происходит?
Он взглянул ей в лицо.
— Бабушка и дедушка Ли считают, что ей будет лучше с ними. Если бы она жила с ними, говорят они, ей не пришлось бы оставаться в школе после занятий. Она сразу бы ехала домой на школьном автобусе к ожидающей ее любящей бабушке, а не к одинокому отцу с непредсказуемым графиком, непредсказуемой работой. По их мнению, она нуждается в материнском влиянии, особенно со стороны бабушки. Мысль, что я могу снова жениться, для них неприемлема. Каждый раз, когда я просто приглашаю кого-то на свидание, они, похоже, узнают об этом. — Он посмотрел на Веронику. — Какого черта я делаю? Я пришел сюда сказать вам, что мы не будем у вас заниматься, а рассказываю историю своей жизни.
— Я рада, что вы объяснили, — произнесла Вероника. — Ли такая славная девчушка, а шу-флай, по-моему, по-настоящему ее успокоил.
— Я знаю. Больше всего меня выводит из себя то, что, когда она попросила водить ее на эти занятия, я подумал: «Отлично, им это понравится — хорошее, полезное совместное развлечение для отца и дочери». — Он закатил глаза. — Вместо этого моя бывшая теща позвонила мне сегодня на работу и закатила истерику по поводу «колдовства с пирогами», о котором говорит Ли, и повторила, что собирается подать заявление на опеку.
— Серьезная угроза, — заметила Вероника. — Она просто расстроена или, по-вашему, действительно подаст?
Он пожал плечами.
— Не знаю, нужны ли ей заверения, что все в порядке, или она и правда хочет это сделать. Я схожу с ума. Даже не знаю, зачем все это вам рассказываю. Просто пытаюсь объяснить, почему мы не придем в понедельник. Я не могу снабдить эту женщину оружием против себя.
— Я понимаю, — сказала Вероника. — Мне неприятно, что это стало источником проблемы. На самом деле я стремлюсь принести покой и утешение. Только и всего.
Ник пересек кухню и, облокотившись на рабочий стол, снова посмотрел в окно.
— Я подавал на развод, когда произошел несчастный случай. Наш брак разваливался, и отношения между нами разладились. Моя жена… у нее был роман. Я узнал об этом, и это стало последней каплей. Но потом она умерла, и мои бывшие родственники, ничего не знавшие о романе, меня возненавидели. Уверен, они думают, что я подал на развод, поскольку сам изменял жене.
— О, Ник, я очень сочувствую.
— Сегодня вечером Ли у них. Все это так на меня действует, что я даже не хочу возвращаться домой. Потому что сразу начинаю думать, как это будет, если они попытаются отнять ее у меня.
— Можете помочь мне с этим пирогом, — предложила Вероника, показывая на миску. Она отказалась пока от намерения испечь «Любовь»; тревога, стресс и угроза тяжбы за опеку не слишком хороший фон для любовного пирога, который ждет полная надежд клиентка. — Простой шоколадный пудинг «Счастье», возьмете его домой. Никакой чепухи вуду.
Ник кивнул, пытаясь улыбаться.
— Достаньте тесто из холодильника, — попросила его Вероника, гадая, помнит ли он ее вообще. Он никогда не заговаривал о школе. Может, он даже не знает, что именно она была девушкой Тимоти, «обвинившей» его в своей беременности. Однако она поспорила бы на что угодно, что он помнит. — Оно достаточно охладилось.
