Живет в трехстах милях от свекрови.
Ради всего этого она бросит Нью-Йорк не задумываясь.
Предложение можно было назвать жестоким, учитывая, что она не может позвонить Клер и во все горло завопить: «Да!», — а ей так хотелось это сделать! Поэтому она позвонила Александру.
— Клер, зная о моей беременности, предложила мне полную занятость в качестве старшего репортера с собственной воскресной колонкой. И приличную зарплату, ну, не по нью-йоркским меркам, конечно. Я бы хотела согласиться на эту работу. Почему ни одна из нью-йоркских газет, в которые я разослала свое резюме, не увидела во мне того, что видит она?
— Джемма, ты прекрасный репортер и отлично пишешь. Ты попала под перекрестный огонь экономии и закрывающихся газет. Но ты написала великолепную статью, а теперь вернешься домой, к новой жизни.
— Да знаю, знаю, — ответила Джемма.
— И послушай, я тут подумал… Если у тебя вызывает отторжение именно Доббс-Ферри, нам не обязательно селиться так близко от моей семьи.
«Ну хоть что-то».
— Полагаю, это поможет. — Но она понимала, что он думает о соседнем городе, а не о соседнем штате. — Я поеду утром в субботу, ладно? — проговорила она, не в силах сдержать слезы в голосе. — Мне надо попрощаться с близкими людьми.
— Тогда увидимся в субботу вечером. Послушай, родная, ты полюбишь свою новую жизнь. Это наш следующий шаг.
Если бы только Джемма могла этому поверить.
Глава 22
Беа
Беа стояла перед домом 26 по Березовому переулку в Уискассете, в пятнадцати минутах езды от Бутбей-Харбора, занеся палец над кнопкой звонка. Через несколько секунд она встретится с Тимоти Макинтошем, своим биологическим отцом. Она закрыла на мгновение глаза и вспомнила совет Патрика сегодня за ланчем — не забывать, что Тимоти перезвонил ей, пригласил к себе домой. По телефону его голос звучал дружелюбно, хотя и немного нерешительно. Тимоти объяснил, что, с одной стороны, искренне не считал себя отцом ребенка Вероники Руссо, а с другой — беспокоился все прошедшие годы, а вдруг это правда. Это уже давно, очень давно тяготило его, и он с нетерпением ждал возможности наконец-то все выяснить.
Она позвонила.
Когда дверь открылась, раздался общий вздох изумления. Мужчина был на двадцать два года старше парня на фотографии, но разительно походил на Беа. Высокий, с густыми волнистыми светлыми волосами. Глаза зеленоватые, а не карие, как у нее, но было что-то общее в их чертах: овал лица, быть может, улыбка.
— Мне кажется, анализ ДНК тебе не потребуется, — сказала стоявшая чуть позади Тимоти блондинка.
Он прижал ладонь ко рту.
— Очень приятно с тобой познакомиться, — проговорил он, распахивая дверь, чтобы впустить Беа. — Это моя жена Бэт. Наша дочь у друзей, но, может, ты познакомишься с ней в другой раз, когда мы, конечно, ей о тебе расскажем.
— С удовольствием, — согласилась Беа.
Беа пришлось попрощаться с Макинтошами в четыре, поскольку в пять у нее было назначено занятие с Мэдди. Вчера Тайлер позвонил и перенес его со среды на вторник, потому что приехали их бабушка и дедушка, но все равно полутора часов для первой встречи с Тимоти оказалось вполне достаточно. И Тимоти, и Бэт держались с Беа крайне официально и с какой-то неловкостью, но она списала это на волнение. В целом они вели себя приветливо, изо всех сил стараясь утолить интерес Беа к предкам Тимоти, прибывшим сюда из Шотландии. Беа записала кое-что из медицинской истории его семьи — дядя с агорафобией, бабушка умерла от рака яичников, изредка случались депрессии, но в целом крепкая, здоровая порода. Мать Тимоти работала секретарем, а отец занимался строительством, как и отец Беа, и кажется, чета Макинтошей с неподдельным интересом слушала ее рассказы о детстве. Тимоти и Бэт поженились семнадцать лет назад, и глядя на них, бо́льшую часть времени просидевших держась за руки, можно было понять, что они очень близки, и Бэт во многом служила своему мужу опорой. Они этим же вечером собирались рассказать дочери о Беа, и Тимоти пообещал позвонить насчет новой встречи.
Она покинула Уискассет с легким сердцем и вернулась в Бутбей-Харбор, но Мэдди опять опаздывала на занятие. Беа приехала ровно в пять, однако трейлер, где они договорились встретиться вместо библиотеки, пустовал. Решено было увидеться здесь, а потом найти тихое местечко под тенистым деревом и поговорить об эссе по книге. За минувшую неделю Беа прочла половину романа и нашла много прекрасных фраз и абзацев, напомнивших ей о цитате, выбранной Мэдди для эссе. Чтение, репетиторство — все это сильнее прежнего убедило девушку, что ее призвание — быть учителем.
У трейлеров для персонала людей было не так много, у технической палатки выстроилась большая очередь. Однако Мэдди нигде не было. После замечательного занятия на прошлой неделе Беа была уверена, что девочка не бросит подготовку.
Она огляделась — нигде ни следа Мэдди.
А, постойте-ка. Длинные темные волосы и знакомый смех — перед трейлером, припаркованным у ограды. Что она там делает? Беа пошла туда и услышала хихиканье. Ясно, Мэдди с мальчиком. И сейчас ее свидание прервется ради занятия.
— Мэдди, ты…
Она была не с мальчиком. Она была с мужчиной.
С Патриком Улом.
— Какого… — начала Беа, не веря своим глазам.
Патрик покраснел. Отскочил от Мэдди, и выражение его лица изменилось, как будто он уже сочинил ложь, которую сейчас и выложит.
— Ей же шестнадцать! — закричала на него Беа.
Он удивился.
— Что? Она сказала, ей девятнадцать.
— Это правда, я так сказала, — подтвердила Мэдди.
Беа стало нехорошо. Она метнула на Ула презрительный взгляд и повернулась к девочке.
— Мэдди, пора заниматься. Пойдем. Немедленно. А ты, — обратилась она к Патрику, — можешь убираться к черту.
— Я думал, ей девятнадцать! — возмутился он. — И прости, Беа, но, может, если бы ты не строила из себя такую недотрогу… Я хочу сказать, сколько раз мы с тобой встречались?
Беа остановилась, развернулась и со всей силы ткнула Патрика Ула в живот.
Она услышала, как ахнула Мэдди, а Патрик пробормотал: «Сумасшедшая стерва», — схватила девочку за руку и потащила прочь.
— Кстати о «недотроге», это означает, что вы встречались? — спросила Мэдди, застенчиво поглядывая на Беа, пока они мимо ограждений шли к тихому месту.
— Встречались, да.
— Прости. Я не знала.
— Он заигрывал со мной и сказал, что должен поцеловать меня, а не то умрет. Он такой красивый, поэтому я и согласилась.
Беа с отвращением покачала головой.
— Ты сказала ему, что тебе девятнадцать?
— Он спросил, сколько мне лет, ну я и солгала. Он сказал: «Хорошо». Мне правда жаль, Беа.
