Тот дотянулся до него, принялся гладить по мокрым свалявшимся волосам.
– Теперь нормально. Теперь все хорошо… Поедем в Москву, и ты увидишь мамку… Не бойся, все страшное позади. Не бойся, парень.
Герман в бешенстве расхаживал по комнате. Подошел к двум стоявшим перед ним крепким парням.
– На войне я бы пустил вас в расход! Без суда и следствия! Вот этой рукой! Просрать такое дело! Элементарное дело!
Парни молчали.
– Что теперь делать? Где их искать? И вообще – информация вышла из-под контроля. Ею уже заинтересовались менты!
Утром Пантелеева вошла в свой рабочий кабинет, села за стол, с ходу набрала номер.
– Господина Маргеладзе. Просит Нина Пантелеева… – Подождала, когда Вахтанг возьмет трубку. – Здравствуйте.
– Здравствуйте, рад вас слышать. Через два часа я со своими юристами у вас, – сказал Маргеладзе.
– Не стоит беспокоиться. Сделка отменяется.
– Как отменяется? – Маргеладзе был искренне ошарашен.
– Я передумала продавать акции.
– Но я ведь все подготовил.
– Я готова компенсировать затраты, если таковые были. Извините меня, – сказала Нина и положила трубку.
Встала, прошлась по кабинету, после колебания достала из шкафчика бутылку виски, налила рюмку, выпила.
…Маргеладзе подкатил на черном «мерсе» в сопровождении охраны к «Мандарину» буквально через полчаса после разговора с Пантелеевой. Взял громадный букет роз, быстро покинул автомобиль, уверенно и с силой отодвинул охранника на входе, зашагал наверх.
Секретарша поднялась, чтобы остановить его, но он молча прошел прямо к двери кабинета Нины, без стука толкнул.
Пантелеева как раз разговаривала по телефону, увидела ввалившегося в кабинет гостя, бросила в трубку: – Извините, я перезвоню. – Жестко посмотрела на Маргеладзе. – Что случилось? Почему вы врываетесь в кабинет без предупреждения?
– Когда мужчина идет к женщине с цветами, никакая сила не может его остановить. – Вахтанг передал ей цветы, поцеловал руку.
Нина положила букет на стол, холодно спросила:
– Я вас слушаю.
– Это я вас слушаю, – столь же жестко ответил Вахтанг.
– По-моему, я вам все сказала по телефону.
– А я ничего не понял. Я ведь не мальчик, чтоб мной можно было манипулировать. Я снял деньги, немалые деньги, зарядил на оформление все службы и вдруг получаю пощечину.
– Повторяю, я готова возместить ваши убытки.
– Финансово – да. Морально – вряд ли. Кому вы решили продать акции?
– Никому. Я оставляю их у себя.
– Неправда. А выкуп сына? Вам ведь нужны деньги?
– Я решила этот вопрос.
– Вам дают деньги? Тоже под акции?
– Нет. Никаких денег. И никаких акций. Похитители определены, сегодня они будут задержаны, а мой мальчик возвращен.
– А вы хоть понимаете, что вас дурят? Преступно дурят… Пользуясь вашей бедой. И ни сына, ни денег вы не получите. Вы это понимаете?
– Вы все сказали? – Нина подошла к двери.
– Нет, не все… Во-первых, я не прощаю, когда меня кидают. Никогда не прощаю и никому! А во-вторых, человек, которому вы верите… слепо верите… он как раз и является главным виновником вашей беды. Он похитил вашего сына!
Лицо Нины стало белым.
– Врете! Уходите отсюда!
– Я уйду! Сейчас уйду! Но вы никогда не простите себе той ошибки, которую сейчас допускаете! Этот господин… вы знаете, о ком я говорю… делает все возможное, чтобы разорить вас и завладеть всеми вашими деньгами и акциями. Это не мужчина, это чудовище! И вы скоро убедитесь в этом!
Маргеладзе покинул кабинет так же стремительно, как и вошел. Нина постояла в растерянности некоторое время посреди кабинета, подошла к столу, взяла цветы и выбросила их в окно.
Вахтанг сел в «мерседес», набрал по мобильному номер.
– Петр Петрович? Вахтанг беспокоит.
– Здравствуйте, дорогой, – ответил Грязнов. – Что случилось?
– Ничего не случилось… Просто хочу поинтересоваться. У вас, по-моему, остались хорошие связи в органах?
– Кое-что осталось.
– Тут есть вот какая неожиданная информация… Вы, конечно, слышали о похищении сына Пантелеевой?
– Конечно слышал. А что, нашли этих негодяев?
– Да, нашли.
– Кто же это?
– Наш общий друг.
– Не понимаю, о ком вы, – переспросил Грязнов.
– Есть у нас один общий очень большой дружок… Брат, можно сказать.
Петр Петрович даже поперхнулся.
– Неужели? Кузьмичев, что ли?
– Да, его подлых рук дело. Этой сволочи… – подтвердил Маргеладзе.
– А милиция об этом знает?
– Пока не знает. Вот я и хочу, чтобы вы довели до своих людей эту информацию.
– Конечно доведу… Обязательно доведу. Надо же, никогда бы не мог даже предположить.
– Мы предполагаем, бог располагает, – заметил Вахтанг. – Только надо, чтобы дело попало в руки настоящих следаков!
– Есть у нас один такой. Он-то как раз давно подкапывается к нашему другу… Где лучше всего искать мальчишку?
– Я бы, Петр Петрович, начал с центрального офиса.
Налет ОМОНа на офис корпорации «Час-Инвест» проходил по традиционной жесткой схеме.
К главному входу с двух сторон на большой скорости и с сиренами выскочило не менее шести бронированных микроавтобусов, из которых в считанные секунды высыпались крепкие парни в камуфляже и в масках. Отталкивая случайных прохожих и сбивая с ног охранников офиса, омоновцы бросились внутрь здания.
– Не двигаться! Стоять! ОМОН!
Кузьмичев как раз проводил в своем кабинете совещание, когда в дверь заглянула испуганная секретарша, хотела что-то крикнуть, но ее тут же отбросила сильная рука. В тот же миг в кабинет ворвалось человек десять парней в камуфляже.
– Стоять! Лицом к стенке! Не двигаться!
Старков, Вован, Аркадий и еще пара сотрудников были отброшены к стенам. Сергея также моментально скрутили, ткнули лицом в угол.
– Шире ноги! Не двигаться и не оказывать сопротивление!
Вован было дернулся, но тут же получил мощный удар по щиколотке.
– Стоять, сволочь!
Буквально через пару секунд сюда же, в кабинет, с нехорошей торжествующей улыбкой вошел следователь Конюшин, взглядом отыскал Кузьмичева, махнул омоновцам.
– Всех вывести, кроме данного господина, – кивнул в сторону Сергея. – И обыск по всем помещениям! Вплоть до подвальных!
