– Патриот, Леха. Патриот… Но патриот не тот, кто бьет другого только за то, что у него другой нос или глаза не те. Истинный патриот никого не бьет, никого не унижает. А делает все возможное, чтобы в его стране всем было хорошо. Понял?
Леха помолчал, пожевал баранку.
– Может быть… Подумаю.
По узкой деревенской улочке «ягуар» Шалвы пронесся с такой скоростью и лихостью, что едва не задавил козу, мирно пасшуюся посреди дороги.
Иномарка остановилась напротив двора слепой старухи. Шалва неторопливо и важно вышел из машины, махнул охраннику:
– Отдохни, я сам.
Толкнул калитку, пересек пустой и заросший двор, поднялся на крыльцо. Постучал – никто не ответил. Парень вошел в сумрачную и неухоженную большую комнату избы, позвал:
– Эй, кто-нибудь есть? Хозяйка!
– Кто там? – донесся глухой старческий голос.
– Гости! Бабушка, встречай!
Из второй комнаты вышла старуха, еще более сгорбившаяся и раздавленная временем.
– Кто это?
– Здравствуйте… – ответил Шалва, удивляясь древней хозяйке дома. – Я от Павла.
– От Павла? – удивилась та. – От какого Павла?
– У вас, бабушка, жил такой Павел. Помните?
– Нет, никто у меня не жил.
– Забыла, наверно. – Шалва полез в карман. – Посмотри, бабушка, вот на эту фотографию. Внимательно посмотри… Помнишь?
Старуха нащупала протянутую фотографию, виновато улыбнулась:
– Я ж слепая, как я могу увидеть?
– Но жил у тебя кто-нибудь или нет? – начал терять терпение парень.
– С тех пор, как уехал мой сынок, никто не жил…
– Давно уехал?
– Да уж и не помню, сколько годков прошло… Думала, что уже и в живых нет, а тут товарищ его объявился. Вежливый такой, приветливый… Гостинцев от сыночка понавез. Живой, говорит, ваш сыночек… Витей зовут сыночка.
– Так, может, это и был Павел?
– Может, я не упомню… Может, и Павел. Только он не жил вовсе у меня. Днем приехал, вечером уехал. А гостинцы оставил.
– Ну ладно. Не жил так не жил, – задумчиво произнес Шалва и шагнул к выходу.
– А ты не от моего сыночка, добрый человек?
– Нет, бабка, не от него.
– А может, слыхал про него чего-нибудь? Может, хоть привет передашь?
– Передам. Обязательно, бабка, передам!
Шалва вышел из дома и направился к «ягуару».
Обратная дорога заняла почти три часа. От непонимания ситуации парень иногда забывался и не всегда контролировал свой мощный автомобиль. Притормозив, он зашел в придорожное кафе и просидел в нем чуть ли не час, прикидывая, что делать, как поступить.
Вернувшись в Москву, Шалва направился к офису Вахтанга, и когда вошел в просторное и гулкое фойе, то буквально лицом к лицу столкнулся с Важей, покинувшим лифт. Шалва взял родственника за руку, отвел в сторонку:
– Есть разговор.
Важа вопросительно поднял брови:
– Я спешу.
– Смотри не опоздай на собственную смерть.
– Что за идиотские шутки? – возмутился Важа.
– Не больше идиотские, чем твои, – огрызнулся Шалва. – Хочу, Важа, тебя предупредить, как родственника… Тебя ждут большие неприятности.
– От тебя, что ли?
Глаза племянника налились кровью.
– Будешь продолжать так со мной разговаривать, плюну и уйду! И ты же от этого проиграешь.
– Хорошо, извини, – приобнял его Важа. – Просто Вахтанг меня достал. Честное слово, задолбал! Извини.
– Однажды ты скрывался в Подмосковье у одной старушки. Правильно? – спросил Шалва.
– Почему ты об этом спрашиваешь? – удивился тот.
– Потому что Вахтанг попросил меня проверить, действительно ли ты скрывался у этой старушки.
– Да, скрывался. И что из этого следует?
– Следует то, что ни у какой бабки ты не жил. Просто приехал, отдал подарки и уехал. И не прятался там! Тебя фактически там не было!
– Ты что, – возмутился Важа, – ведешь против меня расследование?
– Не я, Вахтанг ведет! И если я сейчас скажу ему правду, тебя ждет пуля в лоб. Понял?
Важа расширенными от страха глазами смотрел на парня.
– Почему ты мне об этом говоришь?
– Потому что не хочу твоей смерти.
– Только поэтому?
– И еще потому, что я его маму… – Шалва сделал красноречивый жест. – Думаешь, я прощу ему выходку в ментуре, когда он меня бил по лицу?! Умирать буду, не прощу!
Важа осторожно посмотрел по сторонам, негромко спросил:
– Он что, не верит мне?
– Он никому не верит! Ни мне, ни тебе… Самому себе не верит!
Важа взял руку родственника, крепко сжал.
– Спасибо. Я никогда не забуду, Шалва, что ты сделал для меня. Спасибо, дорогой.
– Будь осторожен, Важа.
– Ты тоже.
Сергей знал манеру Николая не начинать разговор сразу, поэтому внимательно следил за тем, как тот задумчиво и привычно расхаживает из угла в угол, размышляя о чем-то, иногда останавливаясь у окна и глядя на беспрерывное движение главной улицы столицы.
Наконец хозяин резко повернулся к гостю.
– Главная задача государства сейчас – не дать себя развалить. Создание же движения «Великая Россия» направлено именно на раскол! Зуслову и ему подобным глубоко плевать на чудовищную коррупцию в обществе, обнищание народа, на застой в производстве, пьянство, наркоманию, на падение нравов, на чудовищный отток умов за кордон! Для них главное – реализация собственных амбиций…
Захват власти, обогащение, подчинение вся и всех! Их главный лозунг: через силу – к власти!
– Значит, надо уничтожить это движение, – заключил Кузьмичев.
– Легко сказать – уничтожить. Знаешь, какой вой поднимется? У нас ведь под видом демократических институтов существует уйма полуфашистских организаций!
– Я уже запустил к Зуслову своих парней.
– Это ничего не даст, – отмахнулся Николай. – Важно собрать побольше компромата против лидеров. Вплоть до тайной видеосъемки закрытых заседаний и преданию их гласности. При помощи, скажем, твоего же телеканала.
– Не проблема.
– Если не проблема, надо действовать. А то как бы не вышло, что дверь захлопнется перед самым нашим носом.
Николай вновь подошел к окну, помолчал.
– Вот что, – произнес, не поворачивая головы, – завтра вы можете навестить свою жену. Ее перевели в Москву.
