Кузьма и Антон крепко пожали друг другу руки, присутствующие зааплодировали.
В это время в кабинет ворвались Вован, Аркадий, Колян. Налетели на «ожившего» Костю, расцеловали, затискали.
– Да вы чего? – смеялся и шутливо отбивался тот. – Пацаны, раздавите! Ну полегче, пацаны!
Сквозь толпу у входа протолкался Старков, тоже обнял «пришельца», расцеловал.
Сергей взял Костю за плечи, развернул к собравшимся.
– Знаете, дорогие мои… вот ради таких моментов стоит жить. Сказать, что мы счастливы видеть нашего дорогого Костю, значит ничего не сказать. Да и нужны ли здесь слова? По вашим лицам, по слезам на них, по дрожи внутри можно понять, кого мы могли потерять и кто вернулся к нам. Значит, есть судьба, есть справедливость, есть Бог, и мы не можем не понимать этого!
Снова были аплодисменты, слезы на глазах, объятия.
…Возвращение Кости отмечали в ресторане на набережной Москвы-реки.
Виновник торжества был уже изрядно пьян, он показывал Кузьмичеву на Антона, говорил ему прямо в лицо, педалируя каждое слово:
– Просьба… Может, главная моя просьба… Это – человек! И ты должен… нет, обязан отнестись к нему так же, как и ко мне, если ты, конечно, меня уважаешь.
Сергей рассмеялся:
– Замечательный вопрос русского человека – ты меня уважаешь?
– Без шуток, ладно? Иначе обижусь… Клянусь, обижусь. Я с этим человеком выкарабкался из смерти.
– Слышал, знаю, согласен… Ты мне об этом уже пятый раз сегодня говоришь.
– Сто раз буду говорить, пока не услышу – да.
– Да, да, да!
– Не шутишь? – Костя смотрел в глаза другу.
– Говорю на полном серьезе. Послушай, а как тебе удалось выпутаться из мешка?
– Хочешь откровенно? – Костя огляделся, чтобы их не подслушивали. – Сейчас я маленько пьян… Вернее, крепко! Поэтому – откровенно! Понятия не имею! По башке шибанули, мешок насунули и в речку… Потом жуткая холодрыга, меня тащит все глубже и глубже. Они ж, суки, еще камень какой-то прицепили. Вот я и стал барахтаться. Думаю, так барахтаются дети, когда при родах выбираются из маминого живота. Вот я и выкарабкался. А тут этот абориген подвалил.
Сергей расчувствованно обнял его, но Костя отстранился.
– Это не все… Может, я бы и не вырвался вовсе, если б не стало обидно. До жути обидно! Я ж в эту телку влюбился… а она, падла, такое выкинула. Глотку перехватило от обиды! Вот так рванул, – Костя взмахнул руками. – А потом зубами стал грызть. Сам не верил, что вырвусь. Клянусь!
– Девочку надо разыскать, – заметил Кузьмичев.
– Можешь не сомневаться. Разыщу. Я ж ее, сучку, до единой морщинки запомнил! Но Антошку прошу не обижать. Он же классный экономист! Кандидат наук! Его, правда, кинули, но профессионал он редкий.
– Профессионалов не кидают, – заметил Кузьмичев.
Костя хмыкнул:
– Еще как кидают. Глянь хотя бы на себя, Кузьма. Чем больше профессионал – тем больше кидают. Поэтому надо объединяться. А Антошка как раз наш человек! В дымину наш! А как Марина? Марина твоя?
– Уже лучше.
– Где она?
– Об этом потом. Не здесь.
Оксана поднялась в лифте на свой этаж, привычно открыла дверь квартиры, сбросила туфельки, вошла в гостиную и очень удивилась, увидев сидящего у телевизора Виктора Сергеевича.
– Привет! – Она на миг замерла, затем повисла на шее мужчины, но тут же тревожно отстранилась. – Что-нибудь случилось?
Он поцеловал ее, провел ладонью по щеке, улыбнулся:
– Ничего особенного, но разговор есть.
Оксана плюхнулась в кресло, поджала под себя ножки, с готовностью уставилась на гостя.
– Как любимый? – спросил он.
– Кавказец? Шалва?
– Он, ненаглядный.
Она засмеялась:
– Горит синим пламенем.
– Свадьба не за горами?
– Не за горами, а здесь, в Москве.
– Не забудь пригласить.
Она снова рассмеялась:
– Да уж постараюсь.
Виктор Сергеевич закурил, выпустил густое облако дыма.
– Объявился твой утопленник.
Оксана не поняла.
– Кто?
– Утопленник. Помнишь, которого вы окунули в реку? В Сибирске.
– Как это… объявился?
– Вынырнул. Видать, плохо упаковали.
Оксана даже присвистнула:
– Ничего себе. И что теперь?
– Вот приехал посоветоваться.
– Даже не представляю, что делать, – призналась девушка.
– Я тоже. Убрать его в ближайшее время уже не удастся. А на тебя он выйти может.
– Как?
– Город вроде бы большой, а места в нем мало. Обязательно столкнетесь. Но даже не это страшно… Страшно, что он, девочка моя, запомнил твою мордашку. А служба безопасности Кузьмы работает качественно.
Оксана еще больше поджала ноги, сцепленные пальцы рук побелели.
– Мне уехать?
– Не отпущу, – покачал головой Виктор Сергеевич. – Во-первых, такими кадрами не разбрасываются. А во-вторых, ты мне далеко не безразлична… – Дотянулся до ее руки, поцеловал. – Тебе срочно надо ложиться на косметическую операцию.
– А может, провернуть через Шалву?
– Что именно?
– Он влюблен и выполнит любую мою команду. Убить – убьет. Утопить – утопит.
Гость подумал, пожевал губами, печально усмехнулся:
– Уже пробовали утопить, хватит. А убить? Нет. Твой Шалва слишком молод и горяч, чтобы выполнять такие задания. Потеряем больше, чем получим.
– Значит, пластика?
– И чем быстрее, тем лучше. Времени у нас нет.
– Но на это уйдет минимум месяц.
– А что делать? Единственный выход в сложившейся ситуации.
Оксана засмеялась:
– Как же переживет разлуку мой возлюбленный?
– А разлуки как таковой не будет. И для него, и для всех ты просто исчезнешь. Испаришься. Умрешь! Вместо тебя появится некая новая девочка. С твоей изумительной фигуркой, но с другим личиком. Родственница! Скажем, двоюродная сестра, для которой я уже придумал имя.
Она подняла на него вопросительный взгляд.
– Наиля… А если коротко – Наи! Красивое татарское имя. Тебе оно идет. – Виктор Сергеевич достал из серванта початую бутылку вина, налил в два фужера. – Здравствуй, Наи, – и нежно поцеловал девушку.
Была ночь. Город за окном медленно затихал, гасил излишне яркие огни, отходил ко сну. Нина и Кузьмичев сидели на кухне квартиры Пантелеевых при неярком свете, пили чай, иногда пригубляли вино.
