– Думаешь, в той сумке он вывез труп своего отца? – предположил он.
– А как ты догадался, что именно об этом я подумала? – удивилась она.
– Просто это было первое, что мне самому пришло в голову, когда я узнал об огромной сумке, которую Сева еле выволок из дома, – пояснил он. – Учитывая, что его отец был весьма щуплого телосложения и ростом ниже среднего, в такой сумке его труп вполне мог уместиться.
– Если предположить, что это Сева убил своих родителей, почему же тогда он не спрятал второй труп, а наоборот, выставил его на всеобщее обозрение?
– Может, потому, что его мать была намного крупнее отца и вынести ее труп в сумке он просто физически не смог, а расчленить его и вынести по частям духу не хватило. Родители все-таки…
– Вот именно что родители! Муж мог сгоряча ударить свою жену тем, что под руку попалось, – это типичная бытовуха, но чтобы сын убил сразу и мать, и отца – в такой кошмар нормальному человеку трудно поверить. Хотя могло быть и так: его родители из-за чего-то разругались, в процессе скандала отец ударил его мать, Игорь вступился за нее и отец полез с ним в драку. Защищаясь, Игорь мог огреть его той же гантелью, которой тот убил его мать. Как тебе такая версия?
– Если бы они устроили смертельные семейные разборки, то их соседи по «хрущевке» наверняка бы что-то слышали. Но все опрошенные мною жильцы их дома в один голос утверждают, что в тот вечер в их подъезде все было тихо и спокойно. Так что, я думаю, мы имеем дело с умышленным двойным убийством.
– Почему ты так в этом уверен? – спросила Зоя.
– Потому что Сева явно позаботился о том, чтобы обеспечить себе алиби, для чего специально мозолил всем глаза в общаге, а в убийстве матери он тупо подставил своего отца, который, как ты верно заметила, как сквозь землю провалился.
– Думаешь, он вывез его труп на такси в ближайшую лесопосадку и прикопал где-то?
– Мог и утопить, конечно, но, скорее всего, закопал, чтобы труп его отца никто никогда не нашел.
– Версия принимается. И если твой свидетель ничего не перепутал, это преступление ты раскрыл, считай, сам. А расколоть Севу – уже дело техники для нашего доблестного уголовного розыска. Кстати, Саша, я давно хотела тебя спросить, почему ты не захотел работать в розыске, ведь, насколько я знаю, Сокольский тебе не раз предлагал перейти к нему в Управление? – поинтересовалась она.
– Наверное, потому, что в милиции я человек, в общем-то, случайный, – пожал плечами он. – Никакого юридического образования у меня нет. Закончил рязанское воздушно-десантное училище, успел даже немного повоевать в Афганистане – командовал разведротой, прикрывавшей вывод наших войск из Афгана. А потом развалился Союз, и я, как и тысячи бывших советских офицеров, попал под сокращение. Вернувшись домой, перебивался случайными заработками, на вещевом рынке пару дней даже постоял, не зная, куда девать глаза от стыда, что я, боевой офицер, вынужден какими-то шмотками торговать. Чтобы прокормить семью, я согласен был тогда на любую работу, только не на рынке стоять. И когда мне предложили должность инспектора боевой и физической подготовки в райотделе, я не раздумывая согласился. В участковые я бы не пошел, а обучать ментов рукопашному бою, с моим-то боевым опытом, почему бы и нет.
– У меня была похожая история. Со своим первым мужем я разошлась еще до рождения дочери и воспитывала ее одна, работая на полставки тренером по плаванию в бассейне на «Динамо», куда меня распределили после окончания института физической культуры. А потом наступила разруха девяностых, наш бассейн закрылся, как оказалось, навсегда, и я осталась без работы и средств к существованию. Так что в те годы и мне пришлось на стихийном рынке в «ручейке» постоять, чтобы заработать хоть какую-то копейку. Менты этот «ручеек» постоянно разгоняли, но как только они уходили, мы опять выстраивались в цепочку, пытаясь что-то продать. Бывало, целый день на морозе простоишь, а у тебя никто ничего так и не купил, только зря мерзла. И когда я уже совсем отчаялась найти какую-нибудь достойную для себя работу, мой бывший динамовский начальник помог мне устроиться в райотдел на должность инспектора по делам несовершеннолетних. Так что полученное в физкультурном институте педагогическое образование мне очень даже пригодилось. Без него меня в КМДН
[11]
бы не взяли. И уже работая в райотделе, я заочно окончила прокурорский факультет нашей юракадемии, но перейти из милиции в прокуратуру мне вряд ли бы удалось без протекции моего второго мужа, который тогда был зампрокурора района. Ну, ты его знаешь…
– Да уж, приходилось с ним сталкиваться по службе. Ты извини, конечно, но сволочь он, каких мало. Лет десять назад, когда я принял командование батальоном ППС при Краснозаводском райотделе, меня тогда срочно вызвал к себе в кабинет наш первый зам по оперативной работе подполковник Дятловский. Зайдя к нему в кабинет, я увидел в его кабинете какого-то поддатого пацана с золотой цепью на шее, который сидел в обнимку с вульгарно накрашенной девицей. И этот сопляк мне, командиру батальона, с порога заявляет: «Ну что, плохо мы с тобой начинаем знакомиться, комбат». Я был шокирован, когда Дятловский мне представил этого наглеца как заместителя прокурора района Бориса Кравцова. А причина вызова на ковер была в том, что мои пэпээсники открытым текстом послали этого Кравцова, который, не представившись и находясь в нетрезвом состоянии, прицепился к ним, когда они помогали врачам «скорой» погрузить больного в машину. На их беду, в это время Кравцов со своей девкой проходил мимо, и ему, видите ли, не понравилось, что «скорая» заехала на тротуар и мешала им пройти. Растопырив пальцы веером, Кравцов в развязной манере сделал замечание водителю «скорой», тот в ответ, естественно, послал подвыпившего прохожего куда подальше. После этого Кравцов, который так и не удосужился представиться, потому как, видимо, считал, что такую важную шишку, как он, все должны знать в лицо, стал требовать от моих милиционеров, чтобы те задержали водителя, за что был ими послан вторично в том же направлении, куда его до этого послал водитель «скорой». Оскорбившись, Кравцов тут же побежал жаловаться Дятловскому, чтобы потребовать от их командира, то бишь меня, уволить своих подчиненных из милиции, за что был послан в третий раз уже мной, правда, достаточно корректно. Вот так я с твоим Кравцовым и познакомился, а через год он уже стал прокурором района.
– Кравцов уже давно не мой, – сочла нужным поправить его Зоя.
– И это хорошо. Сейчас я расскажу тебе еще одну, весьма неприятную для меня историю, связанную с Кравцовым, ну а выводы из нее ты сделаешь сама, – сказал он.
– Я вся внимание.
– Так вот. Однажды я задержал насильника, который оказался сынком местного районного депутата. Этот обкурившийся марихуаной отморозок, приставив к шее несовершеннолетней девушки нож, принудил ее вступить с ним в половую связь. Когда насильник был уже закован в наручники, мне еле удалось уговорить перепуганную насмерть девушку написать заявление, пообещав ей, что ее обидчик теперь надолго сядет в тюрьму. Депутатский же сынок в тюрьму, естественно, не хотел и пытался со мной «решить вопрос» на месте, предложив мне в качестве взятки свои золотые часы, которые, с его слов, стоили дороже нашего дежурного УАЗа. Насильнику я популярно объяснил, куда он может себе их засунуть, а чтобы потом не возникло каких-нибудь недоразумений из-за этих золотых часов, я, как положено, изъял их при понятых и составил соответствующий протокол изъятия. Будучи на сто процентов уверенным в том, что статья за изнасилование задержанному мною «мажору» обеспечена, я доставил его в райотдел, а собранный материал с вещдоками передал оперативному дежурному майору Тарасюку на регистрацию.
