Например, читая книги про войну, я самокритично думаю, что на месте героев не смогла бы совершить ни одного подвига, трусливо сбежала бы с поля и всех подвела. Оставалось успокаиваться только тем, что никто не знает, как поведет себя в экстремальной ситуации. Может, и я бы на что-нибудь сгодилась!
Как я себя ни отвлекала посторонними мыслями, настроение мое моментально упало ниже плинтуса – несмотря на то, что наступил новый день, черная полоса и не собиралась заканчиваться. Не хватало мне еще с подругой поссориться для полного счастья!
Ленка молча ждала ответа, и я, собравшись с духом, проговорила:
– Я просто у тренера спросила, какие у меня шансы…
– И что сказал Дима? – ехидно поинтересовалась она. – Какие у вас шансы на роман?
– Тьфу на тебя, – с досадой воскликнула я. – Какой роман? Мне твой Дима даром не сдался, я про фигурное катание спрашивала!
– Ладно, шучу, – неохотно согласилась Ленка.
– Все очень плохо, – грустно сообщила я. – Надо заниматься всю жизнь и то не факт, что получится. Мы в нашем преклонном возрасте можем только развлекаться для себя, кататься для собственного удовольствия.
– Ну да, – пожала плечами она. – А ты что, хотела Олимпиаду выиграть?
– Вот и он об этом спросил, – кивнула я. – Но Денис мне сказал…
– Что именно он тебе сказал? – уточнила моя въедливая подруга.
– Через год мы с ним будем кататься вместе.
– А про олимпийские медали?
– Про них ничего не говорилось, – вынужденно признала я.
– Чем ты тогда недовольна?
– Всем!
– Значит, конкретно фигурное катание тут ни при чем, – подытожила Ленка.
– Но с него все началось, – запротестовала я.
– Всегда все с чего-то начинается, – философски промолвила она. – Думаешь, дело в катании? Просто до поры до времени недовольство зреет незаметно, а потом выплескивается по какому-нибудь совершенно незначительному поводу…
– Какая ты умная, – восхитилась я.
– Вчера в журнале прочитала, – отмахнулась Ленка. – А что там за книжка у тебя такая потрясающая?
– «Повелитель мух» называется, – ответила я, радуясь, что она сама сменила тему.
Хотя бы ссора с подругой мне в ближайшее время не грозит!
– Я читала, – кивнула она.
– Да ты что?
Сей факт меня неприятно удивил. Оказывается, все в курсе шедевра мировой литературы, одна я пребывала во мраке невежества и развеяла его благодаря случайности! Только я собралась просветить Ленку, как выяснилось, что она в этом вовсе не нуждается.
– Мне не понравилось, – неожиданно сказала она. – Муть какая-то.
– Да ты что! – в очередной раз поразилась я. – Книжка крутая, ты просто ничего не поняла. Она же показывает, какие мы на самом деле! Стоит очутиться вне привычной обстановки, как люди превращаются в дикарей.
Ленка пожала плечами – моя горячая речь ее совсем не вдохновила.
– А ты представь, что герои – это мы, – осенило меня.
– Мы с тобой?
– Да нет, там же одни мальчишки! Ты что, ничего не помнишь?
– Мне не понравилось, поэтому помню плохо, – пожала плечами подруга.
Ее равнодушие почему-то сильно задевало, меня распирало от желания доказать, как крут «Повелитель мух», и я продолжала:
– Возьмем Попова. Явно на роль лидера не годится! Был бы одним из одичавшей толпы. А например, Смирнов вполне годится на роль главаря охотников, – вспомнила я нашего первого спортсмена и отличника класса.
– Ты что, влюбилась в него? – нелогично предположила Ленка.
– В кого, в Смирнова? – сначала даже не поняла я. – С какого перепугу? Я просто роли распределяю! Вот, скажем, Денис…
– Конечно, был бы благородным героем, выступающим на стороне добра и справедливости, – подхватила она.
– Ну… да, – смутилась я. – Не Хрюшей же!
– Из «Спокойной ночи, малыши!»?
– При чем тут «Спокойной ночи»! Ты и правда все забыла, – упрекнула я. – Хрюша в «Повелителе мух» – толстый рассудительный парень в очках.
– Толстый и рассудительный? – задумалась Ленка. – Так это же Ерохин! – осенило ее.
– Круто, – хихикнула я. – Рассудительность, похоже, скрыта очень глубоко и может проявиться только в экстремальных обстоятельствах!
– А нас с тобой ты куда определила? – не пожелала развивать тему Ерохина подруга.
– Говорю же, там женских персонажей нет – для чистоты эксперимента, видимо, чтобы всякую любовь не примешивать.
– Как же без любви-то? – ехидно заметила Ленка. – Без любви неинтересно!
– Еще как интересно, – не согласилась я.
– Что ты тогда из-за Дениса переживаешь?
– А это тут вообще при чем? – смутилась я. – Мы вообще-то сейчас книгу обсуждаем…
– Обсуждали, – поправила она. – А потом, как обычно, незаметно перешли на парней.
– Вовсе нет, – запротестовала я, в глубине души осознавая, что она права. – Хотя…
– Да, – кивнула она. – Ведь нас, девчонок, ничто другое не волнует, правда?
– Конечно, – с готовностью подтвердила я, и мы дружно расхохотались.
Сегодня мне предстояло делать на литературе доклад по произведениям Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Книги я прочитала взахлеб, они мне безумно понравились, поэтому писать доклад было совсем не скучно, наоборот, я испытала невиданное доселе чувство – удовольствие от процесса приготовления домашнего задания!
В начале урока я вышла к доске и завела обстоятельный рассказ об авторах, об истории создания романа, о прототипе главного героя Остапа Бендера. Я так увлеклась, что не заметила, как литераторша Наталья Владимировна уже давно пытается меня остановить, опомнилась, только когда она сказала:
– Спасибо, Ира, достаточно. Нам еще сегодня Зощенко надо пройти, а до конца урока всего десять минут осталось.
Вернувшись за парту, я потрясенно спросила:
– Ленка, я что, полчаса выступала?
– Угу, – сонно отозвалась она, явно не впечатленная моим блестящим докладом.
– То-то я заметила – в горле запершило, – удивилась я. – А я всего полчаса поговорила! Как же учителя по шесть уроков подряд ведут?
От философских вопросов меня отвлекла Наталья Владимировна, которой, похоже, Зощенко нравится так же, как мне Ильф и Петров, потому что она решила почитать нам его рассказ «В бане», но все время сбивалась на смех:
– «Надеваю эти штаны, иду за пальто. Пальто не выдают – номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок – нету номерка. Веревка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка». Ой, подождите, не могу! – изнемогала учительница, с трудом сдерживая смех.
