Кейтлин не знала, как реагировать. Еще никогда в жизни она не была так растеряна. Братство оказалось совсем не тем, что она ожидала, и это открытие буквально парализовало ее. В сети тем временем бушевали противоречивые эмоции, и Кейт не могла определить, какие кому принадлежат.
Положение спас Роб. Он выдохнул, к нему вернулась природная вежливость.
— Мы польщены, что вы сочли нас достойными того, чтобы присоединиться к вам, сэр, — ровным голосом обратился он к Тимону. — И мы благодарны вам за доверие. Но нам надо кое-что обсудить. Вы же понимаете. — Это было утверждение, но Роб тем не менее вопросительно оглядел членов братства.
Миринианг казалась немного раздраженной, но Тимон кивнул.
— Конечно. Конечно. Вы все устали, утро вечера мудренее. Торопиться некуда.
Кейтлин стояла, покачиваясь с пятки на носок. Она все еще готовилась с кем-то спорить… но Тимон был прав. К утру они отдохнут и успокоятся.
— Тогда и поговорим с ними насчет мистера Зетиса, — шепнул ей Роб, когда стало понятно, что встреча подошла к концу.
Кейт кивнула и поискала глазами Габриеля. Он разговаривал с Лидией, но, заметив, что Кейт наблюдает за ним, замолчал.
— С тобой все будет в порядке? — спросила она.
Глаза Габриеля стали тусклыми, как будто их затянула серая паутина.
— Конечно, — ответил он. — Мне выделили койку в сарае с инструментами.
— О, Габриель… Может, нам разрешат переночевать там вместе с тобой? Хочешь, я попрошу Мирин…
— Нет, — зло отрезал Габриель и продолжил уже мягче: — Не волнуйся за меня. Я в порядке. Иди спи.
Опять стены, стены, стены. Кейтлин вздохнула.
— Спокойной ночи, Кейт, — вдруг сказал Габриель.
Она растерянно заморгала. Никогда раньше он не желал ей спокойной ночи.
— Я… Спокойной ночи, Габриель.
А потом Миринианг подозвала ребят и отвела их в дом, а с Габриелем оставила двоих мужчин.
Только войдя в дом, Кейтлин вспомнила, о чем еще хотела спросить.
— Мирин, вам известно что-нибудь об инук-шуке на косе Виффен-Спит?
— Об этом надо спрашивать у Тимона.
— Мне просто интересно, почему они там стоят и что означают.
Тимон заулыбался, вспоминая о давно ушедших годах.
— Этот обычай появился в древние времена. Сюда приезжали торговать люди с северных земель, они и принесли с собой язык камней. Они считали, что здесь место светлой магии, и выстроили знаки дружбы вдоль косы, указывавшей на это место.
Тимон продолжал улыбаться своим мыслям.
— Это было очень давно, — сказал он. — Мы видели, как мир меняется вокруг нас, но сами оставались прежними.
В его голосе прозвучала нотка гордости, а лицо Миринианг стало чуточку надменным.
— А вы не думали, что перемены порой идут на пользу? — спросила Кейтлин у Тимона.
Тимон вздрогнул и вернулся к реальности, но Кейт так и не ответил.
Комната Кейтлин оказалась очень простой: кровать в нише, стул и умывальник под зеркалом. Впервые за неделю ей предстояло спать в одиночестве, без друзей. Кейт это не нравилось, но она так устала, что все равно очень быстро заснула.
Габриель тоже был один, только не спал.
Миринианг сказала, что заглянула в их сердца? Он усмехнулся. Чего члены братства не понимают, так это того, что сердце человека непостоянно. Его сердце изменилось с тех пор, как он пришел сюда.
Перемены начались прошлой ночью, когда на пристани он осознал свои чувства к Кейтлин… а Кейтлин сделала выбор.
И в этом не было ее вины. Как ни странно, но и вины Кесслера тоже. Они принадлежали друг другу, оба честные, оба хорошие.
Но это не значит, что он, Габриель, должен околачиваться поблизости и наблюдать за всем этим.
И вот теперь его последняя надежда исчезла без следа. Люди кристалла не смогут освободить его. У них даже не возникло такого желания. Они его забраковали, он видел отвращение в их глазах.
Жить здесь? В сарае? Изо дня в день чувствовать их презрение? И наблюдать за романом Кейтлин и Роба?
Габриель хищно улыбнулся. Нет, ему это не подходило.
«Мне следовало бы поблагодарить братство, — думал он. — Они показали мне, кто я на самом деле. Просто по контрасту с ними. В древние времена я бы вступил в братство Тьмы и охотился бы на этих бесхребетных сосунков».
Все очень просто. Если он не принадлежит к хорошим парням, значит, должен принадлежать к плохим.
Не великое откровение, а повторное открытие. Кейт почти заставила его забыть о том, кем он был в действительности. Она почти убедила его, что он может жить на светлой стороне, что он не убийца по натуре. Что ж, завтра она увидит, как ошибалась.
Габриель отступил на шаг, чтобы взглянуть на тело человека, лежавшего на полу сарая.
Его звали Тео. Братство послало его ночевать в сарай… в качестве компаньона или охранника, Габриель не знал. А теперь он в коме. Не то чтобы мертв, но близок к тому.
Габриель вошел в контакт с его мозгом, чтобы получить необходимые знания, включая информацию о тайной тропе через непроходимый лес.
Дополнительная энергия тоже могла пригодиться.
Оставалось дождаться Лидию. Габриель успел шепнуть ей пару слов в розарии, попросил о встрече, когда все уснут. И он не сомневался, что она придет.
А когда Лидия появится, он спросит, хочет ли она провести следующие семьдесят лет жизни в обществе немощных состарившихся хиппи. Или лучше вернуться в солнечную Калифорнию, где мистер Зетис (у Габриеля было такое чувство) тем временем основывал свое маленькое братство Тьмы?
Лидия слаба. Габриель считал, что сможет склонить ее на свою сторону. А если не получится, что ж, тогда она составит компанию Тео. Льюис, конечно, расстроится, ну и плевать на Льюиса.
На секунду в мозгу Габриеля ожила картинка: что произойдет, если выйдет убедить Лидию. Что будет с братством после того, как он даст мистеру Зетису наводку на их белый дом. Зрелище не из приятных. И Кейт будет в центре всего этого…
Габриель отмахнулся от подобных мыслей и хищно улыбнулся.
Отказаться от задуманного — значит дать слабину. Если уж решил быть плохим, будь плохим до конца. Больше никаких полумер.
И потом, здесь останется Кесслер. Вот пусть он и заботится о своей Кейтлин.
Снаружи послышались шаги. Габриель повернулся и с улыбкой встретил Лидию.
Громкий крик.
Кейтлин слышала его даже во сне и теперь медленно возвращалась к реальности. Когда она окончательно проснулась, кричал уже не один человек, а несколько и вся сеть тревожно гудела.
