— Тебе бы следовало поблагодарить нашего французского гостя за спасение, — бросила через плечо Каролина.
Джилли замерла.
— Может, он и француз, — криво усмехнувшись, ответила Джилли, — да только насчет того, что он прибыл сюда с Нью-Провиденс, врет! Я бы его запомнила.
Каролина медленно развернулась к ней.
— Так ты оттуда? — с тревогой в голосе спросила Каролина.
Джилли поняла свою ошибку, но было поздно.
— Я — жертва кораблекрушения. Наш корабль плыл из Бристоля, я же вам говорила, — хрипло пробормотала Джилли.
Каролина пристально посмотрела на девчонку. На этот раз она смогла увидеть то, что раньше мешала заметить жалость.
— И давно ты здесь, Джилли? — как бы мимоходом спросила Каролина.
— Не так чтобы очень, — заметно нервничая, отвечала Джилли. — Я думала, вам будет интересно узнать, что он не тот, за кого себя выдает, — добавила она, оправдываясь.
— И ты могла бы… — пробормотала Каролина.
Она невольно задалась вопросом, почему человек заявляет, будто явился с Нью-Провиденс, если это не может послужить ему доброй рекомендацией. В Нассау собрались подонки со всего запада. Разумный человек предпочел бы умолчать о том, что знаком с этой дырой не понаслышке!
— И еще он неправильно описал Руж, — торопливо говорила Джилли. — Руж совсем не такая… Это верно, она высокая, — продолжала говорить служанка, — и она носит мужскую одежду, и я еще слышала, что она отлично управляется с абордажной саблей, но только я никогда не видела, как она это делает. Руж красивая! — выпалила Джилли. — У нее такие роскошные рыжие волосы, каких я ни у кого не видела! А как сверкнет глазами, так не найдется ни одного мужчины на острове Нью-Провиденс, кто бы не оглянулся на нее!
— В самом деле?
Каролина удивленно вскинула брови. Поистине странно было найти в девушке столь горячую почитательницу некоронованной королевы пиратов.
— Так кем же тебе приходится Руж, Джилли?
— Никем, — пробормотала служанка. — Но, — оживившись, продолжала она, — Руж была ко мне добра. Когда Туз и Черный решили бросить на меня кости, Руж сказала, что убьет их обоих, если они не оставят меня в покое.
— Понятно, — протянула Каролина, как-то странно глядя на девушку. — Кажется, тебя постоянно кто-то выручает. Сперва знаменитая Руж, потом знаменитая Серебряная Русалка. — В ее голосе звучали подозрительно вкрадчивые нотки. — Но это никак не объясняет, — повысив голос, заметила Каролина, — каким же образом ты попала в Порт-Рояль?
Джилли проглотила вязкую слюну. Этого вопроса она никак не ожидала.
— Ты явилась сюда на каком-то пиратском корабле, чтобы, покрутившись здесь, выведать, какие торговые суда стоят в порту. А затем вернуться в Нассау, сообщить там обо всем, и тогда ваша братия нападет на корабли, возвращающиеся с наиболее ценным товаром. Так? Так, я спрашиваю?
Джилли была в ужасе.
— Так, — со слезами воскликнула она, — но я сбежала, попыталась сбежать! А они поймали меня и отдали в бордель. Там Сэдди нарядила меня в рубашку Тилли и собственную юбку и сказала, что больше мне ничего из одежды не понадобится. Так я буду соблазнительнее выглядеть! — Джилли зашмыгала носом. — А я умудрилась натянуть платье поверх их тряпок, выскочила из окна и проползла под телегой, я убежала бы от них, да только поскользнулась и упала — вот тогда вы меня и увидели!
Разумеется, все в рассказе Джилли было ложью от начала до конца. Джарвис в самом деле привел ее в бордель, и там Джилли не задумываясь облачилась в чужое белье. Радуясь новому приобретению, Джилли, пританцовывая, кружилась по комнате, и в этот момент явился Джарвис и, сквернословя от возбуждения, сказал, что Серебряная Русалка вышла из дома и идет по направлению к Хай-стрит. Джилли поспешила из дома, а Сэдди и Тилли, заметив, что вместе с Джилли пропали и их вещи, бросились следом. Так нежданно-негаданно задача, которую поставил перед Джилли ее любовник, — попасть в дом к Серебряной Русалке, существенно упростилась.
Однако Каролине история, рассказанная Джилли, показалась вполне правдоподобной. Здесь, на краю света, случались ужасные вещи, в особенности на Нью-Провиденс. Вполне вероятно, что Джилли продали в бордель, и она в страхе удрала.
— Прости, Джилли, — извинилась Каролина. — Я погорячилась. Когда ты упомянула о Нью-Провиденс, я…
— Знаю, — быстро сказала Джилли, — это ужасное место. Хуже не бывает.
Любопытство пересилило здравый смысл, и девчонка не удержавшись спросила:
— А вы там бывали?
— Слава Богу, нет, — отрезала Каролина.
В дверь тихо постучали. Получив разрешение, в комнату вошла Беттс и, увидев Джилли, ошарашенно посмотрела на хозяйку.
— Ничего, Беттс. Джилли помогает мне раздеться. Кстати, найди для Джилли комнату. Думаю, та, где жила Неллз, подойдет.
Беттс хотела возразить, потому что комната Неллз находилась как раз между комнатами ее, Беттс, и кухарки. Но что делать, если хозяйка благоволит этой пройдохе, хотя только слепой не заметил бы, что она за штучка!
Дверь за Беттс тихо закрылась, и Джилли довольно шмыгнула носом.
Глава 4
Перед сном Каролина думала не о красивом незнакомце, который так страстно поедал ее глазами во время ужина, и даже не о своем муже, последнее время что-то зачастившем в верховья Кобры, она думала о Левел-Грин и о том мире, который оставила в Виргинии. Расчесывая перед французским зеркалом, купленным для нее Келлзом в числе первых вещей здесь, в Порт-Рояле, свои длинные светлые волосы, Каролина видела в зеркале не себя, а свою мать. Темно-синие глаза матери были беспокойны и несчастны, и так же неспокойно было на душе у дочери.
Каролина уехала из Тайдуотера, рассерженная на всех и вся, но теперь, когда близкие оказались в беде, она не могла оставаться равнодушной. Вирджи, как догадывалась Каролина, написала о денежных затруднениях родителей в надежде на то, что Каролина поможет им. Конечно же, она могла попросить денег у Келлза; он был очень богат и не отказал бы ей, если бы она попросила. Но у Келлза не было причин любить ее семью; когда он был в Тайдуотере в последний раз, его чуть было не убили.
Нет уж, если она должна помочь матери, то сделает это сама, своими силами.
Не спеша Каролина подошла к сундуку и вынула рубиновое колье, подаренное флибустьерами. Пожалуй, эта вещь была единственной, которую вручил ей не Келлз. Каролина задумчиво рассматривала сокровище, переворачивая его так, чтобы камни загорались все новыми и новыми гранями. Сокровище де Лорки немало для нее значило. В свое время, когда Каролина считала для себя потерянным все, эта награда явилась для нее символом любви, единственной постоянной вещью в изменчивом мире.
Со вздохом она убрала драгоценность в тайник. Колье стоило целое состояние. Если бы она нашла возможность послать колье матери в Левел-Грин, Лайтфуты могли бы и дальше прожигать жизнь. Они смогли бы оплатить долги Филдинга, собрать приличное приданое младшим дочерям, вести жизнь столь же расточительную и беспечную, как и раньше.
