Природа также покровительствовала жителям Нассау. Длинный песчаный мыс Хог-Айленда с немногими исковерканными ветром деревьями представлял собой естественную преграду на пути чужаков. Сейчас, в свете заходящего солнца, белые паруса множества небольших шхун окрасились розовым.
В этот момент где-то у берега заговорила пушка, и капитан Симмонс в панике дал приказ ложиться на другой галс.
Маневр оказался не из самых удачных. Содрогнувшись, судно внезапно остановилось — село на мель.
Каролина так никогда и не смогла понять, что именно происходило на берегу той ночью. Беспорядочная стрельба, вспышки огня, крики, доносившиеся с проходивших мимо кораблей. Апофеозом же стал взрыв оружейного склада, расположенного у самой воды, — искореженные куски металла взметнулись вверх и разлетелись, словно стрелы, в черные воды бухты. Луна освещала песчаный мыс, ровный и прямой, словно шпага. Каролина слышала, что в гавань Нассау имелось два входа, однако не сомневалась, что флотилия, столь умело отрезавшая «Божьему суду» путь к спасению, перекрыла оба входа.
Наступление утра было отмечено новыми залпами пушек. Пираты на своих быстроходных плоскодонных судах пытались пробить блокаду. Некоторые из пиратских шхун были затоплены; команды же затонувших судов взяли в плен — с тем чтобы с помощью живого щита войти в Нассау. Каким-то чудом «Божий суд» не получил ни единой царапины. Глубоко сидевший в песке корабль упрямо сопротивлялся всем попыткам снять его с мели.
По мере того как поднималось солнце, картина становилась все более отчетливой. Каролина попросила у одного из моряков подзорную трубу и с любопытством взглянула на берег. Город, больше похожий на палаточный лагерь, протянулся узкой полосой вдоль берега. Далее начинались джунгли, а за ними возвышались коралловые утесы, на которых, без сомнения, стояли дозорные. Каролина подумала о том, что если бы пираты не были накануне мертвецки пьяны, то они наверняка заметили бы приближение столь внушительной эскадры и заблаговременно приняли бы меры.
Теперь бой шел на берегу. Испано-французская флотилия уже заставила умолкнуть пушки форта, но некоторые орудия продолжали огрызаться. Каролина видела бегущих мужчин, а иногда и женщин — босых, простоволосых, в ярких развевающихся юбках.
Джилли когда-то была одной из них. Так легко было представить эту рыжеволосую бестию, бегущую по песчаному берегу пиратского порта… Одна из женщин, тоже рыжая, как и Джилли, повернулась и погрозила Кому-то кулаком. Можно представить, что она сейчас кричала, какие употребляла выражения… На ее месте могла бы быть Джилли… Но Джилли лежала на дне моря.
Каролина стиснула зубы. Не время сейчас скорбеть о прошлом, не время гадать о том, что могло и чего не могло бы случиться.
С одного из испанских галионов к ним направлялась шлюпка. И вот уже мрачного вида испанский офицер поднимается на борт.
Так случилось, что на борту только Каролина понимала по-испански, и ей пришлось стать переводчицей.
Капитан Жозе Авилла потребовал формальной сдачи корабля за вторжение в суверенные испанские воды. Он также потребовал, чтобы капитан Симмонс снял и отдал ему шпагу, но, поскольку таковой у капитана не оказалось, пришлось ограничиться отстранением капитана от командования кораблем.
— Спросите их, куда они нас отведут, — просипел капитан Симмонс, лишившись от страха голоса.
— Он сказал, что нам будет отведено надлежащее место, — с невозмутимым видом ответила Каролина.
— Скажите ему, что я настаиваю на другом переводчике! — завизжал капитан Симмонс.
Каролина, болезненно поморщившись, взглянула на своего соотечественника. Но перевела его просьбу — слово в слово. Испанский капитан в изумлении приподнял бровь и что-то прошептал своему адъютанту по-испански. Авилла потребовал, чтобы Каролина зачитала ему список команды и манифест
[3]
.
К тому времени, когда она закончила, у них уже был новый переводчик, молодой человек с меланхоличным и бледным лицом. Он напряженно вслушивался в каждое слово, и было очевидно, что это — его первое профессиональное задание, быть может, он совсем недавно закончил обучение. Молодой человек ужасно нервничал под пронзительным взглядом своего командира.
— Скажите своему капитану, что этот корабль не нарушал суверенитета Испании, — проговорил Симмонс, обращаясь к переводчику. — Мы везем в Англию важный груз, и этот груз мы готовы передать испанскому послу для дальнейшей перевозки в Испанию.
— И что собой представляет этот груз? — осведомился испанец.
— Мы везем Серебряную Русалку, ту самую, о которой вы, должно быть, слышали. Это женщина капитана Келлза, который любит ее настолько, что ради ее освобождения сдался испанским властям.
В толпе моряков послышался ропот, но Каролина держалась так, будто речь шла не о ней. Скорее всего ей просто не верилось, что человек способен на такое вероломство. Найдя в себе силы посмотреть на отчаянно потевшего молодого капитана, Каролина решила вмешаться.
— Все верно, я действительно Серебряная Русалка, — сказала она Авилле на прекрасном кастильском. — Как верно и то, что я навеки останусь женщиной капитана Келлза! Но…
— Как случилось, что вы так превосходно говорите по-испански, сеньорита? — прищурившись, спросил испанский капитан.
— Однажды на побережье в Виргинии, откуда я родом, мы нашли испанскую девушку — жертву кораблекрушения. Она оказалась единственной оставшейся в живых из всех, кто плыл на галионе. Мой отец связался с испанским послом, и ее отправили в Испанию. Но те несколько месяцев, что потребовались для улаживания формальностей, она оставалась у нас. Тогда я и выучила ее язык. Позже, на Тортуге, я подружилась с испанскими пленниками, приносила им фрукты, беседовала с ними и передавала вести от друзей.
Испанский капитан, не лишенный, как и всякий испанец, известной галантности, смотрел на красавицу со все большим восхищением. Неожиданно он отвесил ей глубокий поклон.
— Здесь, сеньорита, вы в безопасности, — сказал он. — Мои люди не тронут вас.
Повернувшись с хмурым видом к английскому капитану, которого поклон испанца, несомненно, насторожил, он приказал переводчику:
— Скажи этому мозгляку, что мы конфискуем его корабль для транспортировки пленников с пиратского форпоста, который мы только что взяли.
— Но у нас есть Серебряная Русалка! Мы предлагаем вам ее в обмен на нашу свободу! — чуть не плача воскликнул капитан Симмонс.
— Скажите молодому капитану, что у него слишком длинный язык. Если он и дальше будет распространяться на эту тему, я велю укоротить его немного.
Капитан Симмонс в страхе метнулся к своим людям, и Каролина не без удовлетворения смотрела, как они расступились, тяготясь таким соседством. Повернувшись к Авилле, Каролина присела в низком реверансе и, одарив испанца ослепительной улыбкой, сказала:
