— Зачем он так усердно опекает дона Диего? Мне сказали, что он герой и прибыл в Гавану едва живой. Говорят, к жизни его вернули именно в губернаторском доме. Губернатор очень гордится тем, что помог вытащить дона Диего с того света.
— Или, — осторожно предположила Каролина, — он думает, что в один прекрасный день дон Диего может стать мужем его дочери.
— И это возможно, — согласилась Пенни, вытягиваясь на кровати. — Говорят, губернатор обращается с ним как с собственным сыном.
— Зятем, — нахмурившись, поправила Каролина.
Пенни с интересом взглянула на сестру.
— У тебя что, тоже виды на дона Диего? А он и в самом деле душка!
— Мы с доном Диего пришли к взаимопониманию, — заявила Каролина. — И мы договорились, что он будет спать здесь, а я — в другой спальне, через холл.
— О, но холл нельзя считать непреодолимой преградой! — со смехом заметила Пенни. — Это ты ему поставила такие условия?
— Нет, это его идея, — призналась Каролина и покраснела, вспоминая обстоятельства, предшествующие этому его предложению.
— В самом деле? — с удивлением приподняла Пенни свои рыжеватые брови. — Дон Диего упал в моих глазах. Мне-то казалось, что в его жилах течет кровь погорячее.
— У него кровь достаточно горячая, — сказала Каролина. — Тут я виновата, сказала… кое-что не то.
— И что же ты ему сказала? — спросила Пенни.
Каролина, уже успевшая намылиться, встала во весь рост, поднимая над грудью кувшин.
— Не помню, — проговорила она с рассеянным видом.
Можно представить, как развеселилась бы Пенни, если бы узнала, что Каролина всего-навсего спросила его о том, где они будут спать.
— Позволь мне помочь тебе, — предложила Пенни, принимая из рук Каролины кувшин.
— Ужин накроют через несколько минут, — сообщила Пенни после того, как ополоснула сестре спину. — Думаю, тебе не стоит слишком засиживаться, приводя себя в порядок. Мы ведь не хотим заставлять дона Диего ждать?
Каролина не ответила — ей не хотелось говорить о доне Диего.
— Надевай. — Пенни взяла рубашку, чтобы подать сестре, но, развернув ее, протянула: — Да это сшито на какую-то толстушку!
— На дочь губернатора, — уточнила Каролина.
— Не сказала бы, что она — толстуха.
— Она не толстуха, просто довольно упитанная и округлая, — согласилась Каролина.
— Вполне распустившийся бутон, — усмехнулась Пенни, и сестры расхохотались.
— Ей всего пятнадцать, она еще может подрасти.
— В каком направлении? — поинтересовалась Пенни.
И они снова рассмеялись — Пенни удалось разрядить обстановку. А может, дело было в теплой ванне и чистом белье? Как бы там ни было, Каролина приободрилась.
— Допустим, рубашка коротка, но кто увидит ее под нижней юбкой? — резонно заметила Пенни, критически осматривая Каролину.
— Как раз это меня не смущает, — немного нервничая, заметила Каролина. — Было бы куда хуже, если бы она оказалась длиннее, чем надо. Не хотелось бы, чтобы платье и нижняя юбка волочились по полу.
Действительно, трудно выглядеть элегантной, если все время приходится думать о том, как бы не упасть, запутавшись в складках.
— Ты хочешь сказать, что шить так и не научилась? — догадалась Пенни. — Вот и я тоже. Но стоит ли переживать из-за слишком длинной юбки? Уверена, у губернатора в доме найдется опытная портниха!
К счастью, и нижняя юбка оказалась чуть короче, чем нужно.
— Ну, дорогая, молись, чтобы платье подошло! — проговорила Пенни, застегивая крючки.
Каролине пришлось задержать дыхание, пока сестра застегивала корсаж — платье сидело на ней как влитое, только в груди оказалось слишком уж тесным.
— Опусти его пониже, вот и все! — предложила Пенни, пристегивая вуаль к волосам сестры.
Заметив, что Каролина в нерешительности, Пенни уверенным движением потянула лиф вниз. К счастью, ткань выдержала этот рывок, и лиф опустился, декольте — тоже; в результате полная грудь Каролины чуть обнажилась.
— Я бы не стала надевать кринолин, — посоветовала Пенни, обходя Каролину кругом. — Хотя нижняя юбка сшита не из шелка, а из простого батиста, — рассуждала Пенни, — этот желтый, просвечивающий из-под красного, выглядит весьма соблазнительно, и пусть складки падают свободно, чтобы ткань играла оттенками…
— Как пламя свечи, — подхватила Каролина, закружившись по комнате.
— Ты чудесно выглядишь, сестричка! — воскликнула Пенни.
«И умеешь делать хорошую мину при плохой игре, малышка, — добавила Пенни уже про себя. — Думаешь, я не вижу, как тебе плохо? Крепись, малыш!»
И тут Пенни заметила нож, лежавший на полу.
— Откуда здесь эта безделушка? — спросила она у сестры. — Любим играть в ножички или перепутали спальню с кухней?
— Я украла его, когда Хуанита отвернулась. Думала использовать как оружие. Но когда я увидела его… я выронила нож, — призналась Каролина.
Пенни с удивлением посмотрела на сестру.
— Представляю себе беднягу дона Диего… Прийти в собственный дом и увидеть, что его поджидают с ножом!
— Я об этом не подумала, — пробормотала Каролина.
— Улыбайся, когда пойдешь вниз, Каролина! Не забывай, что нам повезло: нам выпала козырная карта. На такое мы и рассчитывать не могли!
— Да, — кивнула Каролина и зябко поежилась. — Страшно даже подумать, что ждет всех остальных!
Пенни с усмешкой приподняла бровь.
— Какая бы судьба им ни выпала, это все равно лучше того, что ждало их в Нассау.
— Не хочешь ли ты сказать… — Каролина пристально посмотрела на сестру.
— Перестань, сестренка, — сказала Пенни. — Признайся хотя бы самой себе: тебе вовсе не хочется быть посвященной в мрачные тайны Нью-Провиденс. Оставайся в неведении, оно тебе лишь на пользу!
Тут в дверь заглянула горничная и сообщила, что ужин готов.
— Что она сказала? — спросила Пенни. — Как я жалею теперь, что пренебрегла изучением испанского! Я ведь ни слова не понимаю из того, что они говорят!
— Она сказала, что пора ужинать, — сказала Каролина. — Пойдем со мной, Пенни, я представлю тебя дону Диего.
Пенни, пожав плечами, согласилась, и сестры стали спускаться вниз.
К этому времени уже сгустились сумерки, темно-лиловые сумерки тропиков. В тяжелом металлическом подсвечнике горели свечи. Одетый в черное с серебром мужчина, поджидавший внизу, с интересом оглядел сестер, представлявших собой весьма интересное сочетание: Пенни — высокая и статная, отчаянно синеглазая и соблазнительно смуглая, в облегающем ослепительно белом корсаже; и рядом — миниатюрная блондинка в огненно-красном, женщина, напоминавшая горящую свечу, лишь очень светлые волосы в лиловых сумерках казались сотканными из лунного света.
