Аврора, бледная, напряженная, по-прежнему не плакала. Она взглянула на Ратлиджа глазами, полными невыразимой боли, и произнесла:
— Это не он.
— Но вы подумали на него… А он — на вас. Он покончил с собой, потому что не мог вас потерять, не смог бы пережить скандала, еще одной перемены в жизни. Он хотел спасти вас.
— Сегодня к нему приезжал Хильдебранд…
— Не знаю, откуда Саймон узнал о чемодане. Он ли поставил его туда… или просто нашел его там. Если это вас утешит…
Он замолчал, когда дверь открылась и к ним вошла Джоанна Долтон. Волосы ее по-прежнему были забраны наверх, седая прядь напоминала герб, но поверх ночной рубашки она надела халат. Она перевела взгляд с Авроры на Элизабет, что-то сказала о пожаре, а потом как будто сжалась, когда прочла все на их лицах.
— Саймон? — спросила она у Ратлиджа. — Боже правый! Где?
Ратлидж кивнул в сторону кабинета и предупредил:
— Не ходите туда.
Не говоря ни слова, она прошла мимо него и на миг остановилась на пороге кабинета. Губы ее шевелились; Ратлиджу показалось, что она молится. Потом она обернулась, с белым как мел лицом, и спросила:
— Чем я могу помочь?
— Пожалуйста, позвоните Хильдебранду и передайте, чтобы он немедленно ехал сюда. А потом, если можно, помогите мисс Нейпир и миссис Уайет. По-моему, с них обеих достаточно на одну ночь. Нужно напоить их чаем, согреть… утешить.
— Я обо всем позабочусь, — сказала она, правда, без прежней деловитости и сухости. — Я любила его, — просто продолжала она. — Он вырос у меня на глазах. Я думала: будь у меня еще один сын, я бы хотела, чтобы он был таким. Похожим на Саймона. — Она тряхнула головой, словно приводя мысли в порядок. — Надеюсь, теперь он успокоился… надеюсь, теперь он успокоился! — Голос ее дрогнул, и она вышла распоряжаться, оставив его с двумя женщинами.
— В нашем договоре ничего не изменилось, — сказала Аврора. — Не хочу, чтобы во всем обвинили Саймона. Вы меня слышите? — Она как будто не поняла того, что он говорил ей раньше.
— Аврора…
— Нет. Его не запомнят как убийцу. Если он написал признание, прошу вас, ради всего святого, уничтожьте его. Не допускайте, чтобы бумага его погубила!
— Я не имею права уничтожать улики!
— Тогда это сделаю я.
Она вскочила на ноги и почти добежала до порога кабинета, где Ратлидж ее перехватил и схватил за плечи.
— Аврора, послушайте меня. Дело еще не кончено. Дайте мне время! Если вы уничтожите письмо, во всем могут обвинить вас! Чтобы спасти вас, погиб Саймон… Вы меня понимаете?
— Он погиб потому, что больше не смог выносить давления со всех сторон!
Ратлиджу пришлось соображать на ходу.
— Пойдемте со мной. Вернемся в дом. Я должен запереть это крыло до приезда Хильдебранда. — Он взял Элизабет под руку, поддерживая ее, а Аврора — Аврора, вдова — шла рядом сама, ставя одну ногу перед другой машинально, как полуживая. Из подсознания всплыла мысль: в этом мире всегда найдутся Элизабет, которых нужно утешать в тяжелые минуты, тратить на них тепло и силы. Они кажутся такими беззащитными и беспомощными! Однако такие вот Элизабет куда выносливее остальных. Их заботят лишь собственные страдания, а на других им наплевать. Как можно утешить Аврору, если он не имеет права даже прикасаться к ней? За внешней силой таится огромное, неизбывное горе…
Он запер музей ключом, который там нашел, и сопроводил обеих женщин в дом через палисадник. Щеку у него саднило в том месте, где ее обожгло пламенем.
Когда они вошли, Элизабет снова устроила истерику. Ратлидж прекрасно понимал, что она чувствует и как сегодняшние события повлияют на всю ее жизнь. Она тоже все понимала. Элизабет Нейпир виновна в смерти Саймона так же, как Хильдебранд. Если бы она не вмешивалась, не пыталась каким-то образом вернуть его…
Усадив Элизабет на диван в тихой гостиной, подложив ей под голову подушку и прикрыв лампу шалью, он повернулся к двери.
— Куда вы? — спросила Аврора. — Я хочу знать. Я поеду с вами.
— Я не еду в Лондон. Схожу в церковь и осмотрю тайник. Аврора, скажите правду. Где вы нашли шляпу?
Она покачала головой, упрямо отказываясь противоречить собственному рассказу.
Так же упрямо она последовала за Ратлиджем к церкви, как будто боялась, что он ее бросит. Или боялась, что, оставшись одна, она больше не сможет прятаться от горя?
Внутри еще горели свечи, запах ладана усилился. Ратлидж не сразу нашел лестницу, ведущую в склеп; она была спрятана в углу бокового прохода. Как раньше Саймон, он взял свечу, чтобы освещать спуск по узким, крошащимся ступеням. Он очутился в прохладном каменном помещении с тяжелыми, приземистыми колоннами, широкими и довольно уродливыми сводами. Прочная кладка выдерживала новое здание, воздвигнутое сверху. В склепе было голо и безрадостно. В нем давно уже обитали только мертвецы. В основном Уайеты, но были и другие. По двум стенам стояли восемь или десять саркофагов. Центр комнатки с каменным полом был пуст.
К двум другим стенам складывали сломанные скамьи, куски камня, оставшиеся от перестройки, коробки со сборниками гимнов, лопаты и кирки, чтобы копать могилы, вазы для цветов, свертки брезента, ведра — все необходимое для смерти и похорон. На первый взгляд здесь ничего нельзя было спрятать.
И он, и Аврора молчали.
Потом он увидел старый каменный алтарь, лишенный всяких украшений. Цельная плита с вырезанной на ней виноградной лозой лежала на трех прямоугольных, тяжелых камнях. Напрестольная пелена, ветхая от сырости и старости, закрывала камни, спадая до самого пола. Посередине стоял приземистый каменный крест, мощный в своей грубости. Сбоку притулилась пустая бронзовая ваза, в которую давно не ставили цветы. Из-под напрестольной пелены, свисавшей, как палатка, до самого пола, торчал угол узкого прямоугольного ящика с открытой крышкой.
Ратлидж опустился на одно колено, чтобы получше осмотреть его.
В ящике хватало места для небольшого чемодана вроде того, что привезла с собой Маргарет Тарлтон. В нем мог прятаться и маленький мальчик, который сбежал от родительского зоркого глаза. Но кто положил сюда чемодан?
Ратлиджу показалось, что он знает ответ. На него как будто свалилась огромная тяжесть.
Аврора стояла за ним, тоже держа свечу, и прерывисто дышала, как будто здесь ей было не по себе. Сначала Ратлидж решил, что она пожалела о своем решении пойти с ним. Но она нагнулась, тоже заглянула в отверстие и вдруг ахнула, услышав еще один голос. Казалось, он идет из земли у их ног, хотя то были шутки эха.
Обернувшись, они увидели, что на лестнице стоит Генри Долтон.
— Мама рассказала мне о Саймоне. Мне очень жаль. Она очень расстроена и винит во всем себя. — Свечи у него не было.
Конечно, подумал Ратлидж. Очередная трагедия в ее жизни.
