– Я подумаю, – повторил я.
Фарид с улыбкой приподнял бокал. Я же, неумело поклонившись,
вышел из номера.
Всюду ловушки. Всюду беда. В Аквиникуме оставаться – все
равно что самим Страже отдаться. Поверить лазутчику Тайной Палаты – еще большая
беда! Никогда в жизни я с мастерами потаенных дел не связывался. Даже с нашими,
хоть и был однажды странный разговор со знакомым торговцем. Тот знал, чем я
промышляю, и как-то завел речь о лазутчиках. Мол, если я соглашусь, будучи в
чужих странах, мелкие поручения выполнять – никогда у меня проблем со Стражей
не будет. Скользкий был разговор, на одних намеках, и я предпочел вид сделать,
будто не пониманию предложения.
А тут – человек из Тайной Палаты Ханства!
Беда…
Я кинулся в номер Жерара. Но даже войти не успел – зашумел
лифт, стукнули деревянные дверцы, и в коридор вышел епископ.
Мрачнее грозовой тучи.
– Ваше преосвященство… – начал я.
– Зайди, – скомандовал Жерар. И чуть ли не силой впихнул
меня в свой номер.
А здесь царило веселье!
Центром его был Антуан, который, стоя у окна, что-то
проникновенно декламировал. То ли стихи, то ли чудно рифмованную прозу, но слушали
его все внимательно, с улыбками. Даже Арнольд скалился, причем не похоже, что
от какой-нибудь похабщины. Хелен улыбалась открыто и беззаботно, Маркус был
задумчив, Луиза неуверенно поглядывала на остальных, будто поджидая знак, чтобы
рассмеяться в полный голос. Петер наливал в бокал вина – видно, для Антуана,
чтобы промочил горло.
– У нас беда, – без обиняков начал Жерар. Улыбки сразу
сползли с лиц. – Я пытался получить разрешение на выезд в османские земли, для
поклонения святыням, оказавшимся в землях неверных. Кадор мне отказал. И
объяснил, по величайшему секрету, что город окружают войска и Стража. Час назад
влиятельных людей из Церкви и магистрата оповестили, что в Аквиникуме находится
беглый принц Маркус и несколько бунтовщиков во главе с Ильмаром. Все дороги
перекрыты.
Арнольд в досаде треснул по столу рукой. Хелен, куда
спокойнее, сказала:
– Если попробовать прорваться на лётное поле…
– Девочка, без помощи обслуги тебе не взлететь, – напомнил
Антуан.
– Взлечу на толкачах.
– Одна? Или с Маркусом?
– С Маркусом, – поколебавшись, ответила Хелен.
– А мы? – возмутилась Луиза.
Хелен лишь пожала плечами. Луиза беспомощно обвела нас
взглядом и часто закивала.
– Хватит состязаться в благородстве, – поморщился Жерар. –
Стража знает, что среди вас летунья, лётное поле охраняется.
– Среди вас?– уточнил Арнольд.
– Среди нас, – поправился Жерар. – Я пока вне подозрений, но
проверять будут весь город. И я не знаю, что делать.
– Можно попробовать укрыться у нас, родители никогда не выдадут…
– начал Петер.
Жерар покачал головой:
– Мальчик, ты не знаешь, что такое облава. Настоящая облава,
когда назначены награды, подняты все стражники, привлечена армия. Они не
успокоятся, пока не схватят Маркуса.
И как-то невольно все взгляды устремились к беглому принцу.
– Я… – начал Маркус.
Хелен потянулась, легонько шлепнула его по губам:
– Молчите, принц. Жерар прав, не время состязаться в
благородстве. Мы спасаем не только и не столько свои жизни.
С полной обреченностью я понял, что выхода у нас нет.
Достаточно было посмотреть на мрачное лицо Арнольда, на растерянного Жерара,
чтобы убедиться – никто не держал в уме хитрых планов на спасение…
– У нас есть один выход, – пробормотал я.
– Что? – Епископ с недоверием посмотрел на меня.
А Маркус улыбнулся. Понимающе, будто не питал даже сомнений,
что его спасут.
– Тот руссийский негоциант, что заходил вчера… аквинец… На
самом деле он лазутчик Тайной Палаты. И он знает, кто мы.
На миг в глазах Арнольда полыхнула радость. Еще бы, простому
стражнику лазутчика поймать – великая удача. Потом он досадливо поморщился,
сообразив, что никакой он больше не стражник…
– Он зазвал меня выпить вина, – начал я. И в нескольких слов
пересказал нашу беседу.
Никто не колебался.
– Позови его сюда, – сказал Жерар. – У нас нет иного выхода.
– Сейчас.
Я выскочил в коридор, бросился к номеру Комарова. Постучал,
распахнул дверь.
Комаров заканчивал паковать вещи. В объемистых кофрах уже
исчезли пышные халаты, затейливые безделушки, бумаги и бутылки.
– Сейчас, Ильмар, – не оборачиваясь сказал Комаров. – Только
завяжу покрепче…
– Вы не сомневались, что мы согласимся, – сказал я.
– У вас нет выбора, – подтвердил Комаров. – Не подержите ли
тут, пока я стяну края, Ильмар?
Часть третья. Катакомбы и приграничье
Глава первая
в которой мы возносимся к вершинам изящной
словесности, но затем уходим от света
Аквиникум славится своей оперой, а вот искусство лицедеев в
нем особым почетом не пользуется. Но все же театр в нем был, большой и
помпезный, пусть даже без всяких новомодных штучек вроде крутящейся сцены.
Построили здание лет триста назад, и вряд ли в нем что-то сильно изменилось.
Даже люстры были со свечами, никаких керосиновых или карбидных фонарей. Бархат
кресел в ложе, где мы сейчас сидели, истерся почти до дыр, но никто не
озаботился поменять обивку.
Если судить здраво, то прятаться в толпе тогда хорошо, когда
прятаться надо недолго. Сам по себе я бы в театр ни за что не пошел. Но
руссийский шпион, которому мы поневоле доверились, на своем настоял.
И теперь мы сидели на представлении и ждали, кто войдет в
ложу – Фарид Комаров, чтобы вывести нас из Аквиникума, или Стража, тем же самым
Комаровым приведенная. Сидели все вместе, даже охранников своих Жерар
Светоносный прихватил. Сидели с немногочисленными пожитками – Комаров ничего
толком не объяснил, но вещей велел брать как можно меньше. Я избавился от
причудливых старомодных одеяний, но и к одеждам иудея не вернулся. Надел то, в
чем из Урбиса бежал: нехитрую, но прочную одежду купеческого слуги. Облачение не
для театра, но именно так посоветовал всем одеться руссийский шпион: попроще да
покрепче. Будто в пеший поход.
Тяжелая работа – ждать…
Жерар и Антуан вроде как особых беспокойств не испытывали.
За действом на сцене не следили, а тихонько разговаривали с Маркусом. Природу
его понять пытаются… что ж, им, мудрым, и карты в руки.
