Он замотал головой и надтреснутым голосом произнес:
— Если бы я только мог поехать с тобой… Если бы я только знал! Ничего бы этого не случилось…
Он отвернулся, избегая смотреть мне в глаза, и отошел к окну.
— Перестань. Ты же не знал. Ты был нужен в Москве.
Он затряс головой:
— Эдику я был уже не нужен. Он был мертв. А тебя я еще мог спасти. Если бы только не эта проклятая снежная буря! — в сердцах воскликнул он. — Я бы успел прилететь за тобой, пока ничего не случилось.
— А что произошло с Эдиком? — спросила я, вспомнив о несчастном случае с кровным воспитанником Аристарха, который и задержал деда в Москве.
— Трагическая нелепость. Упал на машине с моста в реку.
— А это точно не убийство? — почувствовав смутную тревогу, уточнила я.
— Несчастный случай, — безжизненно отозвался Аристарх. — Дело уже закрыли.
И вдруг взорвался, оборачиваясь ко мне:
— Да о чем мы вообще говорим! Ведь завтра они тебя… Подумать только! Найти тебя спустя столько долгих лет, чтобы вот так потерять…
Он снова отвернулся к окну, и я заметила, что его плечи вздрагивают. Подошла сзади, обняла за плечи и вдруг с удивлением поняла: он плачет. Заглянула деду в лицо и оцепенела: его глаза были сухими и красными, но тело сотрясалось от рыданий, а из плотно сжатых губ со свистом вылетал воздух. Аристарх плакал без слез. И это было по-настоящему больно.
Под вечер заглянула Вероник. Несмотря на ее бодрое «бон суар», выглядела она уставшей, осунувшейся и постаревшей лет на пять. Для вампира это приличный срок. Она крепко обняла меня и тотчас же принялась пылко извиняться, что не навестила раньше. Я остановила ее, уже зная от Аристарха, что Вероник все эти дни проводила в чрезвычайных заседаниях старейшин и Гончих, пытаясь выгородить меня и добиться поблажек и отсрочек. Неудачи были написаны на ее лице тенями под глазами, но, судя по боевому блеску в глазах, сдаваться мексиканка не собиралась.
Я была ей рада. С появлением Вероник комната, служившая мне камерой, наполнилась ароматом духов, дыханием жизни, звоном голосов. Даже Аристарх приободрился и охотно поддержал разговор о том, в каком из ресторанов Парижа мы отметим благополучное окончание этой жуткой истории.
Бумажные пакеты, которые Вероник притащила с собой, оказались полны флакончиков с туалетной водой и коробочек с тушью, тенями и пудрой. С целью поднятия моего боевого духа Вероник скупила все новинки косметических магазинов.
— А то ты бледная какая-то! — пояснила она, выдвигая из золотистого футляра красную помаду и намереваясь исправить мою блеклость. Я покорно подставила губы.
Когда сеанс макияжа от Вероник был завершен, настала очередь последнего пакета. Вероник выудила оттуда бутылку бордо, при одном взгляде на которую сведущий в винах Аристарх восхищенно присвистнул. Мексиканке все давалось легко, и даже отсутствие бокалов не стало для нее проблемой. Она на минутку выглянула в коридор, шепнула что-то моим тюремщикам, и скоро мы уже разливали вино по трем хрустальным фужерам. Надеюсь, что это не те фужеры, в которых смешивают яд для приговоренных к смерти…
— За тебя, Жанна! — провозгласила Вероник. — За то, чтобы уже завтра все это кошмарное недоразумение закончилось! И мы с тобой сразу же отправимся опустошать парижские бутики!
— Так и быть, я готов принять на себя тяжесть ваших покупок, миледи, и следовать за вами подобно пажу, — шутливо поддержал ее Аристарх.
— И за вас. — Я подняла бокал. — Я очень рада, что вы сегодня со мной.
Вино я лишь пригубила, так и не оценив в полной мере его вкуса. Назавтра мне была нужна трезвая голова. А вот Аристарх опустошал бокал за бокалом, словно стремился запить горечь воспоминаний, которые он сегодня оживил по моей просьбе.
Вероник задержалась недолго: ей позвонили, и она срочно сорвалась с места. По взгляду, которым она на прощанье обменялась с Аристархом, было понятно, что речь о моей судьбе. Аристарх вышел ее проводить, вернулся и вскоре заснул в кресле — бордо оказалось отличным снотворным. Я была даже рада тому, что сегодня он остался со мной, а не ушел на ночь.
Кто знает, может, эта ночь — последнее, что у меня есть?
За мной пришли, когда луна вновь посеребрила землю, нарисовав ажурное светящееся кружево на впитавшем ночь снегу. Я завороженно смотрела на эту красоту и отрешенно думала, что ни одно творение дизайнера, ни одно кружево от кутюр не сравнится по красоте с этим изысканным лунным плетением, которое создала сама природа.
Андрей ворвался в комнату первым. Следом за ним, опустив голову, вошел Вацлав. Аристарх, проведший весь день со мной, вскинулся и заслонил меня спиной.
Андрей угрожающе вздернул подбородок:
— Господин Алмазов, не заставляйте меня применять силу.
— Остынь, парень. — Вацлав с неприязнью покосился на Андрея и обернулся ко мне: — Ты готова?
Я кивнула. Аристарх побелел и заявил:
— Я поеду с вами!
— Это невозможно, — отрезал Андрей. — Вы не можете присутствовать при ментальном допросе.
— Но никто не запретит мне присутствовать за дверью, — зло возразил Аристарх и шагнул следом за мной.
Дороги я почти не запомнила, но когда меня привезли на место, я узнала знакомую ограду и тонущие в ночном мраке скелеты вековых деревьев.
Жану бы это понравилось. Для нашей с ним последней встречи он выбрал заброшенное здание фабрики на окраине Москвы — с которого все и началось. Не задержись я там по поручению шефа, которому вздумалось меня проучить, я бы не напоролась на обратном пути на вампира Жана и вся моя жизнь не полетела бы под откос. Я бы по-прежнему трудилась в риелторском агентстве, по вечерам читала «Космополитан» и грезила о новых туфлях. Самое ужасное потрясение, которое могло случиться со мной в той жизни, то, что эти туфли увела бы из-под моего носа какая-нибудь пронырливая модница. Или, еще хуже, если бы я пришла на работу в обновке и обнаружила точно такие же туфли на секретарше Ангелине, которую я прозвала Дьяволиной за характер, совершенно противоположный ее имени.
Но встреча с Жаном состоялась, и моя жизнь превратилась в череду опасностей и катастроф, ближайшая из которых уже поджидала меня в стылых стенах Замка Сов, во владение которым я так и не успела толком вступить.
Ничего не изменилось со времени моего последнего визита сюда. Все тот же холод встречал гостей за порогом, все так же шептались по углам сквозняки, все тот же непроницаемый мрак царствовал внутри, чувствуя себя полноправным хозяином старинного замка. Вот только запах духов — пряных, сладких, нежных, цитрусовых, цветочных — совершенно выветрился, вместе со своими хозяйками, поспешно покинувшими замок несколько ночей тому назад.
Но на этот раз меня повели в другую половину замка. Внутри не было света, и шедший впереди Андрей светил фонариком. Четверо других Гончих окружали меня кольцом, не давая ни малейшей попытки бежать. Но Аристарх прорвал это оцепление и шел рядом, держа меня за руку. Его ладонь была такой холодной, что мне казалось, будто мою руку окунули в прорубь. Замыкал процессию Вацлав.
