Грохочут барабаны.
Напитывается жертвами «Ночь Солнца». Хэттар уже там, в главном зале, но ещё скрыт. Он тоже готовится. Слушает барабаны. Смотрит на завораживающий танец. Пьёт кровь…
Грохочут барабаны.
Иногда на него накатывали сомнения, иногда Мессия начинал думать, что поскольку он не чистокровный Лигар, то есть – не совсем Лигар, то Амулет Крови древнего клана не станет его слушать. Что дерзкий план провалится в самом начале, и тогда…
И тогда ему становилось страшно.
И потому Мессия едва сдержал крик, когда курьер доставил таинственный артефакт в храм. Нет, не вопль радости – ужаса, потому что, распахнув шкатулку, Хэттар абсолютно ничего не почувствовал. Потому что чёрное солнце Лигаров лежало перед ним мёртвое. Потому что не сомнения овладели им в тот миг, а самая настоящая паника.
Однако сейчас, слыша гул барабанов, чувствуя заливающие алтарь потоки крови, Мессия впервые ощутил ещё тонкую, но постепенно возрастающую связь с «Ночью».
Амулет почуял Кровь.
Амулет тоже соскучился.
Амулет сделал выбор.
Церемония завершится успехом, теперь в этом не было сомнений, но… Но хватит ли времени?
Хэттар посмотрел на замершего у стола Темпера, который только что закончил доклад о пленниках, и распорядился:
– Ты займись навом, приведи его в чувство и допроси. Блондинку отдай Луминарам, они таких любят. Делайте что хотите, но выжмите из них правду. Я хочу знать, что происходит. – Мессия поднялся. – А мне пора на Церемонию…
* * *
– Времени у нас нет, поэтому будем импровизировать, – спокойно произнёс Нега. – Да и выхода другого нет…
– У нас много чего нет, – вздохнула Надежда.
– Например?
– Магической энергии. А без неё мы…
– Без неё у нас есть мы, и у нас есть наш друг, который уже сделал очень много: и с охраной помог, и план храма предоставил. – Нав кивнул масану, тот уныло ответил на кивок. – Кроме того, мы ведь не собираемся устраивать здесь войну против всех…
Возможно, и собрались бы, но с оружием не получилось: два ствола и пара гранат у охранников, которых убил Кайл, и длинный кинжал, «позаимствованный» у встреченного по дороге вампира, – и всё.
– А что мы собираемся делать? – уточнила Гадюка. – Хотя бы в общих чертах.
– Наша цель – не позволить активизировать «Ночь Солнца», – объяснил Нега. – Всё остальное – глубоко вторично.
– Я должен спасти Макса, – напомнил Кайл.
– На том и порешим: ты спасаешь своего приятеля, а мы с Надеждой – всех остальных. Правда, они об этом не знают и будут пытаться нас убить, но это…
– Глубоко вторично.
– Совершенно верно. – Нега вновь посмотрел на вампира: – Действуй.
И потёр руки – его радовало приближение схватки.
* * *
– Аэллескиан!
Барабаны при появлении Мессии стихли, Танцоры замерли в тех позах, в которых их настигла тишина, а перепачканные кровью вампиры опустились на колени в поклоне «ирдуар-нэ-катру» – выражении предельного почитания того, кто выше всех.
– Аррапату!
Выход Хэттара был выверен с точностью до секунды, в тот самый миг, когда Танцоры разошлись и в центре огромного зала образовалась пустота, свободная площадка, густо политая кровью и вобравшая в себя саму душу магического хоровода.
– Ваа-са-дуат! – провозгласил Мессия, и центральный камень медленно пошёл вверх, оказавшись не плитой, а огромным, до поры скрытым от глаз постаментом, полированные бока которого украшали искусно вырезанные символы и фразы на масари.
– Ар-дд-купиан! Уитур!
Камень остановился, Хэттар с улыбкой посмотрел на замерших у ног последователей и вскинул над головой извлечённый из потайного углубления Амулет.
– Встречайте «Ночь Солнца», братья!
– Хэ дар! – рявкнули масаны.
– Встречайте истинную ночь этого Солнца!
– Хэ дар!
– Завтра вы сможете посмотреть на него без боязни! Завтра вы сможете насладиться его теплом! Завтра этот мир станет нашим!
Барабаны вновь застучали, задавая Церемонии очень странный ритм. Или это была музыка? Симфония для ударных и… крови. Симфония поглощения жертвы. Симфония смерти.
Танцоры продолжили двигаться, но медленно, словно нехотя, словно воздух стал вязким гелем, и им приходилось преодолевать его сопротивление. А масаны… Поднявшиеся с колен масаны ощутили странное. Новый ритм ударил им в головы. Неожиданно заставил почувствовать Жажду. Даже тех, кто был сыт, а сыты были все.
Новый ритм требовал убивать.
– Дайте мне крови! – провозгласил Хэттар. – Я говорю именем Амулета! Я требую именем Амулета! Я жажду именем Амулета!
– Мессия!
– Дайте мне крови! И я подарю вам этот мир!
– Хэ дар!
Один из вампиров резанул Танцора так, что поток ярко-алой крови из артерии ударил точно в «Ночь Солнца».
– Ещё! – закричал Хэттар, слизывая с губ подношение. – Ещё!
И обезумевшие масаны набросились на приготовленных к закланию челов.
* * *
– Как это получилось?
– Не знаю, но…
– Какое ещё «но»?! – взревел Темпер. – Какое может быть «но», кретин?! Ты не уследил за пленниками…
– Что ты себе позволяешь, пища? – не менее грубо бросил в ответ начальник охраны. – Радуйся, урод, что тебя не высушили… и…
Корвин Луминар вернул меч в ножны, равнодушно посмотрел на покатившуюся по коридору голову провинившегося начальника и сообщил:
– Сначала они перебили электрический кабель, отключив видеокамеры. Из Оперативного центра сразу же позвонили охранникам у камеры, но те ответили, что у них всё в порядке. В центре решили, что произошла обычная авария, и расслабились.
– И никто не пошёл ремонтировать кабель? – Грегору очень хотелось наступить на валяющееся под ногами тело, но он чётко понимал границы дозволенного: к нему относятся с уважением, но не считают ровней. Ему не позволено издеваться над убитым.
– Все на Церемонии, – пожал плечами Корвин.
– Чёрт! – Темпер скрипнул зубами.
– Затем он, или они, перебили охрану и открыли камеру. – Луминар чуть развёл руками и закончил: – После чего ушли.
– Или среди нас предатель, или по храму…
– Или по храму ползает неизвестное число людов или навов.
– Объявляйте общую тревогу, – распорядился Грегор. – У нас ЧП.
* * *
Да нет – всё, как бывает обычно.
Нега видел множество масанских ритуалов, и все они представляли собой кровавые жертвоприношения под заклинания, пение или, как в данном случае, – танцы. Кровь была основой магии вампиров и щедро лилась на их мероприятиях: и на магических, и на праздничных, и на траурных. Кровь челов, кровь людов или чудов и часто кровь самих масанов – всё равно.
