Суммарный эффект от медитации вместе с проживанием каждого момента был невероятным. Я словно встал на якорь стабильности и спокойствия. Это был способ закалить себя в этом суматошном мире, обрести чувство защищенности. Вечером в субботу за минуту до начала эфира «Мировых новостей» я успокаивался, глубоко дыша и разглядывая комнату. Я смотрел на бегающих ассистентов, на светильники на потолке и нащупывал ногами реальность, чтобы потом отойти от нее, крича в камеру перед миллионами людьми по другую сторону экрана.
Все это было замечательно, но оказалось, что это не самое важное.
* * *
Ноу-хау буддизма заключается в простой технике осознанности. Если коротко, осознанность – это способность понимать, что происходит в твоей голове – злость, зависть, грусть, боль в порезанном пальце, что угодно – но не поддаваться этому. Согласно Будде, у нас есть три обычных реакции на все, что мы переживаем. Мы либо хотим этого, либо не хотим, либо игнорируем. Печенье: хочу. Комары: не хочу. Инструкция по безопасности в самолете: игнорирую. Осознанность – это четвертый вариант, способ отстраненно увидеть свой разум изнутри. Звучало красиво, но казалось мне совершенно невозможным.
Во время медитации самой лучшей возможностью тренировать осознанность были физические неудобства вроде зуда или боли. Вместо того, чтобы почесаться или поменять положение тела, нужно было просто сидеть и продолжать испытывать дискомфорт. Учителя называют это «отмечать», то есть просто приклеивать ярлык – например чешется или затекло. Для меня это было нереально. Зуд в районе бедра становился маленькой дверью в царство Аида. Я скрипел зубами и начинал сомневаться в важных жизненных решениях. Я просто не мог оставаться отстраненным, и меня это страшно – нервировало.
Главная идея была в том, что если научишься справляться с вещами вроде зуда, то в конце концов будешь контролировать свои мысли и эмоции. Это «отмечание» – «О, это просто приступ жалости» или «О, я зациклен на работе» – должно было убрать из потока сознания большую часть эмоциональной энергии.
Легко понять, что осознанность – понятие относительное. Например, во время ужина с Бьянкой мне могли позвонить и сказать, что нужно сделать репортаж о повышении цен на бензин, а для этого непременно выйти в прямой эфир на рассвете с автозаправки в Нью-Джерси. Первой моей мыслью было: «Я зол». Потом я принимал эту мысль, и на самом деле начинал злиться. Я выговаривал человеку, который дал мне это задание, целую кучу ненужных слов. В конце концов, я все равно делал этот репортаж, но при этом чувствовал себя виноватым за свою сварливость. Осознанность должна была прервать эту цепочку машинальных, бессмысленных действий.
Когда я задумался о том, как работает вся эта система якобы спонтанных психологических реакций, я понял, как сильно меня подталкивало – даже скорее потряхивало – мое эго. Я слишком много, как это назвал один автор, «плыл по течению на волнах неосознанных привычных импульсов». Это и привело меня к проблемам, связанным с войной, нарокотиками и паникой. Это же заставляло меня есть, когда я не голоден, или срываться на Бьянку из-за неприятностей на работе. Осознанность же позволяла избавиться от слепой машинальности.
Это не просто дешевый трюк. Осознанность – врожденная, природная черта. Она, можно сказать, делает нас людьми. Мы – homo sapiens sapiens, «человек разумный и понимающий свой разум». Человеческий мозг обладает способностью, о которой не говорят в школе (по крайней мере, не на западе). Мы можем гораздо больше, чем просто думать, мы можем понимать вещи, без суждения, без эго. Я, конечно, не хочу принижать способность мыслить, но бесконтрольные мысли совершенно точно могут сыграть злую шутку.
Например: можно осознавать чувство голода, но дальше нужно подумать о том, где взять еды, и может ли там быть свинина. Или можно осознать давление на мочевой пузырь, когда хочется в туалет, но придется подумать о частоте мочеиспускания, когда приходит старость и время проверить простату. Здесь все понятно – есть разница между ощущениями и ментальным верчением, которое появляется как реакция на данные стимулы.
Когда я впервые столкнулся с понятием осознанности, мы с Бьянкой раз за разом пересматривали уморительное видео, в котором ярко выраженный гей по имени Рэндел рассказывает о животном под названием медоед. «Смотрите, сколько там пчел, – говорит Рэндел нахальным голосом, в то время как на экране медоед не замечает, что его жалят сотни злых насекомых. – Вы думаете, медоеду есть до них дело? Да ему просто плевать». Осознание, как мне подумалось, действует так же, как медоед. Ему плевать. Оно просто смотрит на мысли, которые приходят в голову, будь это импульсивное желание придушить коллегу или съесть две пачки печенья перед сном, и не вызывает ни ответных реакций, ни ненависти к самому себе.
У буддистов есть прекрасная аналогия. Представьте, что ваш разум – это водопад: вода – это просто течение мыслей и эмоций, а осознанность – это безопасное пространство позади водопада. Еще одна красивая теория, но проще сказать, чем сделать.
* * *
Было много моментов, в которых мне очень нужна была осознанность. Например, еда. После отказа от наркотиков еда стала для меня источником гормона радости. А когда я встретил Бьянку, все стало еще хуже, потому что я был счастлив и привязался к дому. Она готовила огромные порции пасты, угощала печеньем прямо из духовки. Я поглощал тарелку за тарелкой. Я заставлял себя быть умеренным, но в какой-то момент терял над собой контроль. Я кормил не желудок, а центр удовольствия в мозгу. Хуже всего было с десертом. В детстве родители никогда не давали мне сладкого, и это привело к зависимости на всю оставшуюся жизнь (кстати, то же самое случилось с телевизором). Я уничтожал горы печенья, вонзая зубы в вязкую сладость. Особенно опасны были аэропорты. Тетя Энни
[28]
, эта соблазнительница, заманивала меня пачками печенья с корицей. Когда у меня начал расти живот, я стал беспокоиться об этом так же, как о своей редеющей прическе. К сожалению, не помогало ни тщеславие, ни осознанность. В моем стиле было сразу после медитации наброситься на чипсы, потом некоторое время помучиться совестью и пойти вздремнуть.
Но по-настоящему осознанность понадобилась мне после звонка Эми Энтелис, старшего вице-президента по развитию персонала. Эми отвечала за подбор и продвижение ведущих и корреспондентов. Она дозвонилась до меня, когда я ехал в аэропорт. Это было в начале сентября 2009 года, через месяц после того, как я стал практиковал медитацию. У нее были важные новости. Она сказала, что ABC News вот-вот объявит о том, что Чарли Гибсон решил заступить на место ведущего «Мировых новостей». Руководство сразу же решило, что Диана Сойер оставит передачу «Доброе утро, Америка», чтобы заместить Чарли.
Через секунду я понял, что это значит. Это была лавина, сравнимая по силе с тем, что произошло после смерти Питера Дженнингса. Начиналась длинная цепная реакция. Уход Дианы из утренней передачи, скорее всего, означал, что начальство решило полностью переделать состав ведущих передачи «Доброе утро, Америка», что в свою очередь вызовет изменения во всех подразделениях. Начиналась глобальная перестановка ключевых кадров. Я с тревогой подумал, не пройдет ли это мимо меня. Я вел «Мировые новости» в воскресенье, и мне это нравилось. Но если появлялись новые места, куда я мог попасть, конечно, я этого хотел.
