– Все в порядке, – сказала я после паузы.
– Значит, без обид?
– Угу. Прости, я хотела поймать пару волн.
И я, не дожидаясь ответа, зашагала к воде. Он некоторое время смотрел мне вслед; я чувствовала это спиной, но решила не оборачиваться. Наконец я оседлала маленькую волну и украдкой бросила взгляд через плечо – но пляж был совершенно пуст.
Джош
Случившаяся трагедия словно накрыла Санта-Фелис огромным черным облаком. Элзи не находила себе места, поэтому мы много гуляли. Она говорила, что ходьба ее успокаивает, да мне и самому не сиделось в четырех стенах.
Вечером в воскресенье мы прошли насквозь всю старую набережную и добрались до заброшенного парка развлечений в ее северном конце. Вокруг не было ни души. Мы сели на скамейку и принялись разглядывать американские горки, чертово колесо и другие аттракционы, казавшиеся через решетку задремавшими динозаврами. В этом месте было что-то печальное и захватывающее одновременно. Рано или поздно каждый ребенок в Санта-Фелисе находил лазейку в парк – а оказавшись внутри, застывал в разочаровании. Вблизи аттракционы оказывались маленькими и скучными, повсюду валялись обломки и груды мусора. Поэтому на парк лучше было смотреть снаружи: так он сохранял хотя бы тень своей мрачной загадки. Особенно он впечатлял по ночам, когда гигантские ржавые остовы темными силуэтами выделялись на фоне неба.
– Прости, если лезу не в свое дело, – сказал я, – но мне давно хотелось спросить…
Элзи бросила на меня заинтересованный взгляд.
– В какого зверя ты превращаешься?
– А что? Боишься, что я окажусь крысой?
– Нет-нет. В этом смысле я согласен с тобой и Мариной. Думаю, мы свыкаемся с любым обликом – когда проходит первый шок, конечно. Но тебе не кажется, что некоторые формы опаснее других?
– Ты про Лору?
Я кивнул.
– Как при таких размерах защититься от идиота с ружьем?
– Так ты обо мне волнуешься?
– Я знаю, что ты вполне можешь о себе позаботиться. Но… Да, я волнуюсь.
– Это мило.
Я вздохнул, и Элзи толкнула меня плечом.
– Нет ничего плохого в том, чтобы быть милым!
– А я думал, девчонки западают на плохих парней.
– Только не я. Да, если тебе интересно, я – ягуарунди.
– Ягуар… кто?
– Ягуарунди. Да-да, мне тоже пришлось погуглить. Это такая дикая кошка, которая любит плавать. Уменьшенная копия пумы. Ну, за исключением любви к воде.
– А я как раз пума.
Элзи улыбнулась.
– Я знаю.
– Значит, мы похожи?
– Думаю, мы похожи не только в этом, – и она подмигнула.
– Гм… Да, пожалуй.
Если, конечно, не считать того маленького обстоятельства, что она упорно отказывалась называть наши отношения отношениями. Возможно, здесь была и моя вина. После того, как Элзи сказала, что не хочет связывать себя обязательствами, мы больше об этом не заговаривали – но почему-то проводили вместе все дни напролет. Впрочем, сейчас было не лучшее время поднимать эту тему.
– Смерть Лоры, – вдруг сказала она, – была чудовищной, трагической случайностью. Не думаю, что те отморозки охотились именно за Зверлингами.
– Да уж. В Дезмонде вообще нет звериной крови, а он разъярился больше меня. На самом деле, мне скорее грустно. То есть я тоже разозлен и напуган, конечно – но в основном это просто грусть. Лора была нашей ровесницей. Она даже не успела пожить.
Элзи сжала мою ладонь.
– Грусть – самое подходящее слово.
Некоторое время мы сидели, глядя на сумрачные остовы по ту сторону решетки. Американские горки напоминали современные, а вот на колесе обозрения была всего дюжина кабинок, и поднимались они самое большее на тридцать футов. Однажды я забрался в верхнюю и принялся раскачиваться взад и вперед. Внизу то появлялись, то исчезали набережная и пляж, а я чувствовал себя на вершине мира – хотя с нее не было видно даже автостоянку.
– Наверное, когда-то здесь было круто, – сказала Элзи. – Скромно, но круто.
– В детстве мы ходили сюда с мамой. Мне было пять или шесть.
– Ты помнишь эти аттракционы работающими?
Я покачал головой.
– Смутно. Я уже путаюсь, что видел на самом деле, а что в кино.
Элзи улыбнулась.
– А я здесь никогда не была. Но мой папа работал тут, когда был подростком. У нас сохранились фотографии с тех времен.
Она вздохнула, и я понял, о чем она думает. Отец отвернулся от нее, как и остальная семья. Я поторопился сменить тему.
– Интересно, как происходит превращение в зверя и обратно?
– В смысле? Ты просто решаешь, кем хочешь быть – зверем или человеком, – и вуаля.
– Нет, я про саму механику. Кори говорил, что перед превращением нужно сосредоточиться на одежде, а не то придется потом бегать голяком.
Элзи хмыкнула.
– Поначалу все бегают.
– Да, но почему? Как это работает?
– Вряд ли ученые докопаются до правды. Исследователи думают, что дело в наших генах, но до сих пор не нашли в ДНК ничего необычного. Кори любит болтать про древнюю звериную кровь – не буквально, конечно. Будто мы унаследовали души животных или что-то в этом роде. Тетушка Минь говорит, что это подарок Громовержцев – слышал про старых индейских богов?
Я неуверенно кивнул.
– А мне кажется, что магия заключена в самом Санта-Фелисе, – продолжила Элзи. – Какая-то таинственная сила решила связать нас со звериными братьями и сестрами. И теперь мы обязаны поделиться этим даром с остальным миром.
– И как это соотносится с твоими планами по уничтожению человечества?
– Ты мне вечно будешь припоминать?
Конечно, Элзи не разозлилась, как в нашу первую встречу на пляже, но я все равно почувствовал потребность ее успокоить.
– Я просто пытаюсь понять, вот и все.
– Я тоже, – ответила она. – Я чувствую, что мир словно вывихнул сустав, и мы должны его вправить. Только не знаю, как.
– Это заметно.
– Но фералы, по крайней мере, что-то делают!
– Не спорю. Просто мне кажется, что должен быть и другой путь.
– Если не возражаешь, я останусь при своем мнении.
Воцарилось молчание. Я задумался, что сделало мир таким, каким мы его видим. Алчность? Сила? Религия? Пожалуй, все вместе. Даже поколение хиппи предало свои идеалы, променяв любовь и цветы на микроволновки и горячую воду. Мне бы хотелось думать, что я живу честнее, но, увы, я еще не сделал ничего, чем можно было бы гордиться.
