От вкрадчивого вопроса, заданного мне прямо на ухо, я подскочила на месте, с трудом удержавшись от испуганного вскрика. Повернулась и заметила, что ко мне незаметно подсела Селестина. Фрей и Седрик мгновенно перестали беседовать о каких-то пустяках, уставившись на незваную гостью во все глаза.
– Извините, что позволила себе присоединиться к вашей славной компании. – Селестина обворожительно улыбнулась. – Но не хотелось есть в одиночестве.
Я невольно кивнула, подтверждая правоту слов девушки. Действительно, общий обеденный зал в этот час был пуст. Как говорится, для ужина еще рано, для обеда уже поздно. Наверное, дремоту на постояльцев навела и пасмурная погода: не так давно опять пошел дождь. Я помню, как приятно спать под его умиротворяющий шум, когда твое сердце не гложет никакая тревога. Жаль, что это наслаждение пока мне недоступно.
– Вы не против? – Селестина продолжала улыбаться, глядя прямо на Седрика.
Губы некроманта дрогнули было, желая разойтись в ответной улыбке, но почти сразу он демонстративно нахмурился и пожал плечами.
– Нет, конечно же, мы не против! – вместо него с воодушевлением отозвался Фрей. – Оставайтесь. Чем больше народа – тем веселее.
– Отлично. – Селестина кивнула, принимая разрешение. Затем посмотрела на меня, и я сразу же уткнулась носом в тарелку.
Почему-то рядом с ней я особенно остро чувствовала свое нынешнее уродство и стеснялась его. Даже не хочу думать, насколько забавно мы смотримся вместе. Она – хрупкая и изящная красотка, я – настоящее чудовище, на чьем лице явственно прослеживаются поросячьи черты. Да уж, спасибо Ульрике, удружила так удружила. Но с другой стороны, даже моя мать не признает в этом страшилище собственную дочь, поэтому можно не волноваться о том, что Дани меня узнает.
– Почему вы не едите? – поинтересовалась Селестина, глядя на меня с каким-то очень странным выражением: средним между доброжелательным интересом и жалостью.
– Не голодна, – сухо ответила я.
– А по-моему, голодны, – настойчиво попыталась меня убедить девушка.
Я косо глянула на нее. И чего привязалась, спрашивается? По-моему, мне лучше знать, голодна я или нет.
Тем временем Седрик и Фрей опять вернулись к обсуждению прежней темы. Прислушавшись, я поняла, что они спорят о достоинствах и недостатках разного вида холодного оружия. Мужчины! По-моему, у них всего две темы для разговора: женщины и разнообразные мечи. Иногда, правда, могут о лошадях заговорить. Интересно, сам Фрей хоть раз что-нибудь острее кухонного ножа в руках держал? Он же крови боится, по-моему, еще сильнее, чем призраков и мертвецов!
Селестина тоже как-то странно ухмыльнулась, услышав, о чем разговаривают мои спутники. И была ее усмешка снисходительно-вызывающей. Так взрослый улыбается ребенку, когда тот демонстрирует ему свои первые неуклюжие шаги. Мол, ты-то, конечно, молодец, мой маленький, но учиться тебе еще и учиться. Но почти сразу девушка вновь все свое внимание сосредоточила на мне.
– Вы выглядите очень расстроенной, – проговорила она, – поэтому вам кусок в горло не идет?
Да что она привязалась ко мне с этой кашей?!
Я до боли сжала под столом руки в кулаки, подавив невыносимое желание запустить содержимое злополучной тарелки прямо в лицо надоеде. Надо же, я всерьез полагала, что уже давным-давно выросла из того возраста, когда меня насильно пытались накормить. Неважно, кто это был: мама, отец или служанка. Но теперь оказывается, что некая почти незнакомая девица тоже считает себя вправе давать мне настойчивые советы по еде.
– А вам не все ли равно? – злым свистящим шепотом спросила я.
Прозвучало невежливо, но зато пусть поблагодарит, что я обошлась без ругательств.
Селестина опять странно улыбнулась. Но на сей раз в ее улыбке отчетливо прочиталось сочувствие ко мне. И это удивляло. С чего вдруг ей жалеть меня?
А в следующее мгновение я вдруг услышала ее голос. Что самое удивительное, губы девушки при этом не шевелились. Она просто смотрела мне в глаза, и я отчетливо слышала слова, которые словно сами возникали в моей голове.
«Я знаю, почему вы грустите, – прошелестела она в моих мыслях. – Точнее сказать, я знаю, по кому вы грустите. Желаете увидеть Моргана? Тогда идите за мной. Придумайте для своих спутников какую-нибудь ложь. Я буду ждать вас снаружи сразу за конюшней. Только никому ни слова! Если я узнаю, что вы обманули меня, а я обязательно узнаю, то уйду без вас».
Краем глаза я заметила, как Седрик споткнулся на полуслове и удивленно покосился на девушку, словно почувствовал что-то неладное. Но она спокойно и безмятежно улыбалась, уже убравшись прочь из моей головы.
– И все-таки я настойчиво рекомендую вам перекусить, – обронила она в мою сторону. – Готовят здесь отменно.
После чего встала и, не оглядываясь, отправилась прочь.
Неполную минуту я ошеломленно смотрела ей вслед, не понимая, что произошло. Она действительно мысленно разговаривала со мной, или мне все просто почудилось? Нет, я могу поклясться, что слышала ее голос! И она говорила о Моргане. Значит, Селестина знает, где он и что с ним.
«Это может быть ловушкой, – попытался вразумить меня внутренний голос. – Предупреди Седрика! Пусть он подстрахует тебя».
Я тут же мотнула головой, отказавшись от здравой идеи. Нет, я совершенно уверена, что Селестина обязательно почувствует, если я приду не одна. И тогда, как и обещала, она исчезнет, а я по-прежнему буду обречена тонуть в бездне сомнений и волнений.
Кстати, интересно, а как она узнала, кто я? Но я тут же покачала головой, вспомнив, как о многом мы позволили себе говорить в комнате наверху, пока Седрик не спохватился и не воспользовался особым заклинанием, защищающим от подслушиваний. Н-да, беспечность до добра не доводит. У драконов действительно очень острый слух. Получается, в нашем маскараде больше нет надобности.
Выждав после ухода Селестины достаточное количество времени, я встала.
– Куда ты? – мгновенно затревожился Седрик, который то и дело обеспокоенно поглядывал на меня.
– По нужде, – проговорила я, постаравшись, чтобы это прозвучало с достаточной ноткой смущения.
– Я провожу тебя. – Некромант тут же поднялся со своего места.
– Ты издеваешься, что ли? – Я фыркнула от возмущения и почувствовала, как мои щеки заливает самый настоящий румянец негодования и стыда. – Уж с этим делом я как-нибудь сама справлюсь!
– И впрямь, Сед… Роменцио, успокойся немного, – пробурчал Фрей, в кои-то веки решив поддержать меня. – Чего ты так волнуешься? Или боишься, что Милка провалится?
И первый же затрясся в хохоте от своей весьма глупой и грубой шутки.
– С тобой точно все в порядке? – спросил у меня Седрик, не обратив никакого внимания на высказывание Фрея. – Селестина тебе ничего не сказала?
– Ты же присутствовал за столом. – Я пожала плечами, постаравшись, чтобы этот жест получился у меня как можно более естественным. – И прекрасно видел, что мы ни о чем не шептались.
