Прикосновения Моргана становились все увереннее и увереннее. По всей видимости, моя затея действительно не была лишена смысла. И вдруг он опрокинул меня на спину, завис надо мной на вытянутых руках.
– Ты не пожалеешь? – прошептал он, и я видела, как тяжело ему далась эта пауза и этот необходимый вопрос, когда все тело молило о продолжении.
Вместо ответа я опять притянула его к себе и закрыла глаза.
Когда мы стали единым целым, сумрак вокруг радостно взбурлил. С тихим шелестом на полу наши две тени то сплетались друг с другом, то обретали самостоятельность, чтобы через мгновение опять слиться вместе. Было ли мне больно? Пожалуй, только вначале, и то лишь пару мгновений. Затем боль исчезла, и вместо нее пришла сладкая истома, нарастающая в низу моего живота. Когда терпеть ее стало больше невозможно – я вскрикнула и, по-моему, на какой-то миг отключилась. А когда пришла в себя, Морган уже был не во мне, а лежал рядом, удобно опершись на локоть. Его свободная рука по-хозяйски расположилась на моей обнаженной груди.
От его внимательного и изучающего взгляда мне почему-то стало стыдно. Неужели я сделала какую-то глупость? Нет, все было очень правильно. И мне не надо было смотреть на пол, чтобы понять: с тенью Моргана теперь все отлично.
Наверное, после такого принято что-то говорить. Почему-то вспомнилось недавнее возмущение Ульрики на неумение людей называть вещи своими именами. И я вдруг неожиданно даже для себя выпалила:
– Спасибо, наш коитус был просто великолепен!
И тут же замолчала, сообразив, что брякнула что-то не то. Глаза Моргана от изумления стали похожи на совиные: такие же огромные и круглые. Он кашлянул, потом насмешливо уточнил:
– Наш коитус был великолепен? Спасибо за высокую оценку моих постельных способностей, дорогая! Мне тоже понравилось наше соитие, которое закончилось моей мощной и бурной эякуляцией.
От последнего слова я покраснела. Понятия не имею, что оно означает, но, по-моему, что-то очень и очень неприличное.
– Зато я вылечила твою тень, – проговорила я и на всякий случай обиженно надула губы. Пусть Морган поймет, что это очень некрасиво: кидаться такими словами!
– Так это был всего лишь такой своеобразный способ лечения? – удивительное дело, но в голосе Моргана тоже послышалась досада, будто его чем-то задело мое высказывание.
– Глупый ты! – Теперь я обиделась по-настоящему. – Конечно, нет! Я просто поняла, что не дам тебе умереть. Ни за что не дам! А потом вспомнила, что я арахния. То бишь могу забрать у тебя то лишнее, что ты не в силах переварить. Ну, образно выражаясь, конечно. А ты всякими «эякуляциями» стал обзываться!
– Вообще-то это не обзывательство, – поправил меня Морган. Затем привлек к себе и прошептал на ухо, что означает это слово.
Я вспыхнула от смущения. А ведь сама напросилась! Кто меня за язык тянул с этими коитусами? Эх, точно надо трепку Ульрике задать, чтобы не молола всякую чушь!
– Да ладно тебе, не дуйся, – попросил Морган, без труда поборов мое сопротивление, когда я пыталась высвободиться из его объятий. Фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха, заявив: – Знаешь, я еще много подобных слов знаю. Могу тебе долго их говорить… и показывать, что это, где это и как это.
В этот момент его ладонь опять нырнула промеж моих бедер, и я прикусила губу, пытаясь не вскрикнуть от удовольствия. А Морган творил что-то совсем уже невероятное, решив исследовать своими пальцами самые потаенные уголки моего тела, попутно давая объяснения:
– Вот эта часть твоего тела, например, называется…
Он не успел договорить. В следующее мгновение дверь, ведущая наружу, распахнулась, да с такой силой, что повисла на одной петле. Я взвизгнула и нырнула под одеяло, прикрывая свою наготу. А на пороге предстала Селестина. Впрочем, Селестина ли это была? Черные кудрявые волосы драконицы стояли дыбом, в темных глазах горел мрачный огонь, губы сжаты так плотно, что превратились в две тонкие бескровные линии. А за ее спиной горой вздымался мрак, готовый в любой момент обрушиться на нее.
Морган уже был на ногах. Судя по всему, его как раз таки нагота не смущала. Понимаю, что ситуация была несколько неподходящей, но я невольно залюбовалась тем видом, который мне открылся. Н-да, забавно: вроде бы все это же я могла увидеть через дыру в исподнем Дани. Но тогда это вызвало во мне лишь чувство омерзения, тогда как сейчас я готова смотреть и смотреть.
– Морган? – Селестина удивленно моргнула и попятилась. Ее щеки начали медленно, но верно окрашиваться румянцем смущения. – Это ты?
– Глупее вопроса трудно придумать, – съязвил тот. – Естественно, это я! И ты даже не представляешь, в какой неудобный момент явилась.
– Ну почему же? – не согласилась она, и ее взгляд скользнул по мне, безуспешно пытающейся слиться с окружающей обстановкой. Эх, почему я не умею становиться невидимой, как феи?! А Селестина с явной насмешкой завершила: – Вполне могу себе представить, чему именно я помешала.
А еще через миг в комнатушку ворвался незнакомый мне парень, который потрясал в руках обрывком веревки.
– Ты! – возопил он и без лишних слов и объяснений попытался прыгнуть на Селестину.
Правда, в последний момент та успела увернуться, и парень с такой силой врезался лбом в стену, что вся изба затряслась. Ошалело замотал головой, но не упал, а опять обернулся к драконице, желая продолжить поединок.
– Рой! – в комнату влетел Седрик. Мышка в его руках заливалась отчаянным лаем. – Подожди, она же убьет тебя!
– Мышка! – с громогласным ревом несся за ним по пятам невесть откуда взявшийся Фрей. – Седрик, немедленно отпусти Мышку, ты же ее задушишь!
В комнате мгновенно стало не провернуться от тесноты. Я прижимала к груди одеяло и мысленно призывала на головы этой толпы все возможные беды. Н-да, ночь потери невинности действительно запомнится мне на всю жизнь! У кого еще она могла пройти с таким количеством свидетелей?
И вот когда я решила, что больше никого не появится, как через проем разбитого окна непринужденно впорхнула Ульрика.
– Ого! – фыркнула она, мгновенно оценив обстановку. Поднялась повыше, щедро осыпая собравшихся светящейся пыльцой со своих крыльев.
Благодаря этому в комнате стало светло как днем. Естественно, взгляды всех присутствующих тут же скрестились на несчастном голом Моргане.
– Неловко получилось, – заметил он, правда, к его чести, не сделал попытки прикрыться. Все равно это выглядело бы крайне глупо. – Позвольте мне натянуть штаны, что ли.
После чего стремглав бросился исполнять задуманное. Правда, так торопился одеться, что запутался в штанинах и едва не брякнулся на пол.
– Мика? – удивленно спросил Фрей, заметив-таки меня на кровати. – Это ты?
– Нет, – мрачно ответила я. – Это не я. Меня здесь нет. Точнее, я здесь есть, но мечтаю оказаться где-нибудь подальше ото всех.
