— Саня Ромуальдович! Чего ты орешь?
— Пф… Чего я ору! Ха-ха! Видела бы ты себя. Удивляюсь Басину, почему он тебя не задержал? Я бы на его месте посадил тебя в СИЗО.
— Меня?! — ужаснулась Юля. — За что?!
— По подозрению! — прорычал Саня. — В убийстве собственного мужа!
— Рехнулся?..
— Это ты рехнулась! — грубо оборвал ее Саня. — Зачем наврала следаку, что плохо водишь машину? Да по одним штрафам — если проверить, а он обязательно проверит, Басин въедливый, — можно догадаться, что ты наглая автолетчица. Как звезда за рулем: тебя видят все, а ты — никого! Зачем врать, если правду узнать ничего не стоит? Объясни!
— Не знаю! — рявкнула в ответ Юля. — Как-то так получилось…
— Ты была похожа на заказчицу, а не убитую горем вдову, на заказчицу, которая счастлива, что прикончила мужа. Неужели трудно было поплакать настоящими слезами? Все женщины это умеют! Ты же дерзила, чё-то там из себя изображала, как плохая актриса в занюханном сериале…
— Я плакала! — огрызнулась Юля. — Когда узнала про Ваньку… поплакала. Или мне нужно реветь сутками напролет?
— Жены, моя дорогая, так и делают: ревут сутками напролет, теряя мужей, а уж твой Ванька… разве что луну с неба тебе не достал!
Действительно, луну не достал, но и не обещал. Юля промолчала, подумав про себя: «Да что с ним разговаривать, он ничего не может знать! Сане чужие проблемы — до самого высокого фонаря, даже когда ему платят. Такому человеку доверять поостережешься, несмотря на то, что перешел он по наследству, как старый пиджак, который никогда не наденешь, но почему-то не выбрасываешь».
— Не узнаю тебя, Юла, не узнаю, — задумчиво в страдальческой тональности сказал Саня. — Вся такая добропорядочная мадонна, кроткая хранительница домашнего очага… Ваньке все завидовали, все! И вдруг я вижу вульгарную кошку с крыши, презрительно разговаривающую… с кем! Со следаком. Ты базарила с ним… как с плебеем! Учти, Басин мстительный, теперь будет не убийцу искать, а доказательства твоей вины.
— Моей?!.
— И найдет! Тем более, ты дала повод.
— С чего ты взял, что он меня… Нет, это… это бред! Полный бред! Подумаешь, не так сидела, не так смотрела… Басин ни намека не сделал, что меня подозревает.
— Ага, ага, — злорадно ухмыльнулся Саня. — Думай так, если нравится, думай. Он говорил с тобой минут десять, за это время только бумажки заполняют. Де-факто Басин свернул допрос. Это плохо, Юла, очень плохо для тебя. Он получил нужную информацию, теперь будет раскручивать ее. А тебя отпустил, чтобы не насторожить нас наводящими вопросами.
— А зачем он тебя оставил? — вспомнила она.
— Придрался. Я должен был оформить ордер, чтобы стать твоим законным представителем.
— И почему же ты не оформил?
— Замотался, думал, прохиляет. Так… надо что-то предпринять… Сиди дома безвылазно, поняла? А я попробую выяснить, что этот коршун замыслил, — на свете есть добрые люди, за пару сотен баксов секреты сдают. Может, найду рычаги давления на него. Ты поняла меня? Дома! И даже в окно не выглядывать.
М-да, не всякое наследство приносит радость, иногда оно обуза, как сей грозный господин. Что-то в его тоне, помимо сожаления, было отталкивающе противным… «Ого! — чуть не воскликнула Юля. — Санька, кажется, превращается в Ваньку, но одно дело — законный муж командует, другое… Его нужно поставить на место, он просто напрашивается!»
— Саня, а почему тебя не было на даче, если мой Ванька проводил там неформальную, тем не менее деловую встречу?
— Не пригласил.
— Третий лишний, да? — подковырнула Юля.
— О чем ты?.. А, бюстик… Не стоит придавать значения ерунде.
— Думаешь?
— Машиной Ивана могли воспользоваться гости…
— Которые его взорвали?
— Откуда я знаю! Меня там не было, я не знаю, с кем Иван…
И осекся. Видимо, увлекся и чуть не проговорился, во всяком случае, во время этой внезапно возникшей паузы внутри Юли заиграли бесы, подтверждая: Саня знает про Ванькины делишки, постельные в том числе, а тебя все держат за дуру, но ты же дура и есть, не так ли?
— Ну-ну, продолжай, продолжай, — подбодрила она. — Не бойся. Ваньки нет, от него и мокрого места не осталось, так что мне некому закатывать скандал, а тебе некого бояться. Итак, Санечка, ты не знаешь, с кем Иван… трахался в нашей машине. Поэтому тебя не пригласил, так?
У мужиков есть классная черта, пожалуй, единственная достойная уважения и даже восхищения, — друг друга не сдают, разве что в исключительных случаях. И Саня, истинный последователь наследия ходоков, взорвался так, будто Юля обвинила его в измене всем женам сразу и даже Отечеству:
— Зачем этим делом заниматься в машине, если нехилый домик имеется? Где ты слов таких нахваталась, под каким забором? С ума сойти! А мы-то думали, Юла соткана из улыбки, воздуха и света! Ничего себе, маскировалась.
— Я ваше порождение, Санечка, — сухо парировала Юля. — Мне приходилось лавировать среди вашего вранья, подобные маневры сильно портят характер.
За всю дорогу это был первый раз, когда Саня Ромуальдович с интересом и некоторой опаской уставился на нее. Она видела его боковым зрением и нарочно смотрела прямо, в лобовое стекло, невозмутимо бросив:
— Хочешь нас угробить? За дорогой следи, лично мне жить не надоело.
И пять минут натянутого молчания прошли как один миг. Просто у каждого было по полной голове мыслей — черных и белых, больных и вполне нормальных, в общем, кавардак, где все позиции представляются главными. В этом состоянии лучше не продолжать диалог, он заканчивается, как правило, взаимными обидами. Когда Саня остановился у дома, Юля не торопилась выйти из машины, он вынужденно заглушил мотор и отвернулся от пассажирки. Но еще минут пять прошло в молчании, прежде чем она заговорила, правда, ни разу не взглянув на него, будто боялась увидеть нечто неприятное:
— Меня поражает в нашей жизни, Саня, одна малюсенькая деталь, но она ломает большие планы, даже жизни. Ложь. Подумаешь, ерунда, да? Но эту ерунду никто не любит. Вот ты любишь, когда тебе лгут?.. Молчишь? Значит, не любишь. А ведь лгут практически все. Даже я. Правда, по мелочам… И ты лжешь наверняка не по мелочам. Главное, сколько весит ложь, иногда ее размеры слишком велики, чтобы… чтобы простить. Человек лжет, прикрывая свою врожденную подлость. Может быть, он не виноват, гены затесались лживые, доставшиеся от дедушки, который жил лет пятьсот назад, а лгун всего-то добивается лада, мира, гармонии. Но с его позиции мира и гармонии, в его понимании удобства. Притом, что особенно замечательно, от других он хочет… нет, требует честнейшей правды и благородства — эти качества любят все, только не у себя, а у других. Он прав, конечно, потому что ложь унизительна, омерзительна и оскорбительна. В общем, что хочу сказать… я все понимаю, Саня, не совсем дура… но почему роль тупого идеала отводится одной мне, а?
