– Признаю, – начал я, – что вечер оказался испорчен по моей вине, и приношу свои сожаления. Если вам кажется, что я столь невежливо выпроваживаю вас, я тоже весьма сожалею, но, увы, у меня больше нет иллюзий, что нам удастся достичь прежнего веселья. С позволения мистера Вульфа, могу попытаться хоть немного утешить вас. В течение одного года, начиная с сегодняшнего дня, всем вам будут доставлять каждый месяц по три орхидеи. По три сразу или по одной, как пожелаете. По возможности, будем стараться учитывать ваши пожелания и подбирать соответствующую окраску.
Со всех сторон посыпались выражения восторга и благодарности. Клэр Бэркхардт поинтересовалась:
– А можем мы сами приходить и выбирать цветы?
Я сказал, что это можно устроить, если договориться заранее.
– Немного раньше, – продолжал я, – когда еще ничто не омрачало нашего веселья, возникла идея, что одна из вас, по вашему выбору, выразит мне от вашего имени благодарность за этот вечер. Быть может, вам уже расхотелось благодарить меня, но если нет, то у меня есть предложение. В этой вазе десять клочков бумаги, на каждом из которых я написал имя одной из вас. Я прошу миссис Адамс достать одну бумажку из вазы, и та из вас, чье имя там окажется, окажет мне честь, если согласится, не теряя времени, поехать со мной в «Боболинк», где мы будем танцевать и прожигать жизнь, пока один из нас не запросит пощады. Должен предупредить, я довольно вынослив.
– Если вы записали и меня, то прошу меня исключить, – потребовала миссис Адамс.
– Если вытянете бумажку со своим именем, мы вам позволим тянуть еще, – великодушно разрешил я. – Есть еще самоотводы?
– Я обещала к полуночи вернуться домой, – сказала Порция Лисс.
– Это ерунда. Запросите пощады в половине двенадцатого.
Я поднес вазу к миссис Адамс, примерно на уровне ее глаз.
– Достаньте одну бумажку, пожалуйста.
Затея была ей явно не по вкусу, но другого быстрого и легкого пути покончить с неудавшейся вечеринкой не было, и после секундного колебания она запустила руку в вазу, выудила клочок бумаги и положила его на стол.
Мэйбел Мур, сидевшая слева от миссис Адамс, завопила:
– Сью!
Я сгреб остальные бумажки и сунул их в карман.
Сью Дондеро запротестовала:
– Господи, не могу же я идти в «Боболинк» в таком наряде!
– В конце концов, мы можем выбрать и другое место, – успокоил я. – Сопротивление бесполезно, если, конечно, вы не желаете заново бросить жребий.
– А что толку? – фыркнула Бланш. – Вы готовы поклясться, что не на всех бумажках стоит имя Сью?
Я не стал ронять свою честь голословным отрицанием. Я просто с гордым видом выпростал из правого кармана руку и бросил девять бумажек с разными именами на стол. Я полагал, что позже вечером мне представится возможность показать Сью девять бумажек из моего левого кармана, те самые, что я выгреб из вазы.
Глава десятая
Обычно Фриц относит поднос с завтраком наверх в спальню Вульфа в восемь утра, но в этот четверг Вульф позвонил мне и сказал, что хочет со мной поговорить, прежде чем поднимется в девять в оранжерею, и я решил заодно избавить Фрица от необходимости лезть наверх. Итак, в пять минут девятого, подав Вульфу завтрак, я придвинул себе стул и уселся. Иногда Вульф завтракает в постели, а иногда за столом у окна. Утро выдалось на редкость солнечное, и он предпочел сесть у окна. Взглянув на необъятных размеров желтую пижаму, зазолотившуюся в веселых солнечных бликах, я невольно заморгал. Вульф старается никогда не начинать разговор, пока не опустошит неизменный стакан апельсинового сока, который выпивает отнюдь не залпом, поэтому я напустил на себя кроткий вид и смиренно ждал. Наконец он отставил пустой стакан, трубно прокашлялся и принялся намазывать полурастаявшее масло на горячий блинчик.
Теперь он позволил себе заговорить:
– В котором часу ты вернулся домой?
– В два двадцать четыре.
– Где ты был?
– Водил девушку в ночной клуб. Она та самая единственная, что я искал всю жизнь. Свадьба назначена на воскресенье. Все ее родственники живут в Бразилии, и выдавать ее замуж некому, так что не взыщите, но быть вам посаженым отцом.
– Фу! – Он откусил намазанный маслом кусок блинчика с ветчиной. – Что случилось?
– В общих чертах или дословно?
– В общих. Подробности потом.
– Собралось всего десять человек, в том числе молодая и смазливая, но деловая адвокатша и старая боевая лошадь. Они выпивали наверху, но сокрушили всего пару онцидиумов. К тому времени…
– Форбези?
– Нет, варикозум. К тому времени, как мы спустились, они уже развеселились вовсю. Я сидел на вашем месте. Я предупреждал Фрица, что их хватит только на суп и пирожки, а на утку места не останется, и, конечно, оказался прав. Я выступал, мне внимали, но про убийства я молчал вплоть до кофе, когда меня попросили рассказать о работе сыщика, как было условлено, и я согласился. В нужный момент я послал за нашим клиентом и миссис Эйбрамс, и началось такое, что даже ваше сердце смягчилось бы, хотя, конечно, вы бы никогда в этом не признались. А они признались, утирая слезы. Причем Уэлман имел наглость заподозрить, что я слишком много себе позволяю. Во всяком случае, он ушел провожать миссис Эйбрамс, хотя до вчерашнего вечера не был с ней знаком. Да, кстати, я сказал им, что нашел имя Бэйрда Арчера в записной книжке Рейчел Эйбрамс, поскольку мне надо было подготовить почву для того, чтобы позвать миссис Эйбрамс. Если это просочится в прессу, Кремер станет рвать и метать, но книжку-то нашел я, а Кремер сам говорит, что я не умею держать язык за зубами.
– Полностью с ним согласен. – Вульф чуть отхлебнул дымящегося черного кофе. – Так, значит, они расчувствовались?
– Да. Шлюзы у них открылись, и они принялись митинговать насчет того, кто донес на О’Мэлли, бывшего старшего компаньона, которого лишили практики за подкуп присяжного, и кто убил Дайкса. Теорий у них хоть отбавляй, но если есть хоть мало-мальски ценные сведения, то они их тщательно скрывают. Одна из них – ее зовут Элинор Грубер, весьма недурна собой, но слишком умничает, – раньше была секретаршей О’Мэлли, а теперь – Луиса Кастина… Так вот, она попыталась наставить меня на путь истинный, утверждая, что, видите ли, ей противно смотреть, как мы теряем время, пытаясь найти связь между Дайксом и Джоан с Рейчел, поскольку таковой не существует. Никто не возражал. Я решил взять тайм-аут и испробовать индивидуальный подход, выбрав для начала Сью Дондеро, секретаршу Эммета Фелпса. Я повел ее в ночной клуб, где истратил тридцать четыре доллара из денег нашего клиента. Задача-минимум состояла в том, чтобы завязать дружественные отношения, но мне удалось удачно ввернуть угрозу, что, если понадобится, мы разнесем контору «Корриган, Фелпс, Кастин и Бриггс» на столь мелкие клочки, что санитарная служба города предъявит нам иск за загрязнение улиц. Как я уже упоминал, бракосочетание состоится в воскресенье. Надеюсь, она вам понравится. – Я повернул руку ладонью вверх. – Посмотрим, что выгорит. Если у кого-нибудь из компаньонов или служащих этой конторы рыльце и в самом деле в пушку, то, думается, кое-чего я все же добился. Если же нет, значит, миссис Грубер не только красотка, но и умница, поэтому я, быть может, поменяю Сью на нее. Время покажет, если, конечно, у вас нет желания высказаться сейчас.
