Когда «чернорубашечники» начали собирать сушняк и складывать его в кучу, стало ясно, какую именно участь они уготовили своему пленнику. Понял и он, начав биться и звать на помощь. Его палачи, слушая мольбы о помощи, лишь злорадно гоготали.
Опера, подобравшись к поляне вплотную и улучив момент, внезапно появились из-за деревьев с оружием в руках. Один из «чернорубашечников», как видно, не совсем понял, кого им послала судьба. Решив поиграть в «крутого Уокера», он тоже выхватил пистолет. Но даже не успел прицелиться – в долю секунды поймав его на мушку, Станислав нажал на гашетку. Хряснул выстрел, трескучим эхом раскатившийся по всему лесу, и «Уокер», выронив оружие, с воплем схватился за простреленную руку. Двое других, бросив на землю охапки собранного сушняка, благоразумно предпочли сдаться.
Как выяснилось в ходе допросов, пленником бандитов оказался «домушник» по кличке Могилыч, который по незнанию обчистил квартиру любовницы главаря банды налетчиков на инкассаторов. Те, быстро «вычислив» похитителя личной собственности «дамы сердца» своего босса, сцапали Могилыча в тихом углу и, жестоко избив, повезли в лес, чтобы там сжечь заживо на костре. В дороге он попытался создать аварийную ситуацию и ухитрился толкнуть водителя ногами. В конечном итоге это его и спасло.
Как признался сам Могилыч, ожидая жуткой казни и зовя на помощь, он дал обет – если останется в живых, то навсегда «завяжет» со своим воровским «ремеслом». И свой обет он сдержал. Отлежавшись в больнице и отсидев положенное за предшествующие кражи, Могилыч и в самом деле с воровством покончил навсегда и занялся ювелирным промыслом. Но своих спасителей не забывал, поэтому Стас, если в этом возникала необходимость, обращался к Могилычу (который по паспорту значился как Глеб Могильский) по тем или иным вопросам…
Лев созвонился с Жаворонковым по телефону, и тот доложил, что немалая часть работы их отделом уже выполнена. Однако капитан хотел бы довести ее «до ума» и уже потом сбросить ему на компьютер.
– Давай-ка я к тебе сейчас сам зайду! Гляну на то, что уже есть и чего не хватает, – решительно произнес Гуров и, положив трубку, вышел из кабинета.
Шагая мимо лаборантской, он увидел все еще сидящих в коридоре Любу и Геннадия, которые, смеясь, о чем-то оживленно беседовали. Было заметно, что молодые люди очень увлечены разговором и даже не заметили, когда он прошел мимо.
Жаворонков, увидев Гурова, быстро открыл на мониторе файл с уже готовыми материалами. Лев устроился перед монитором, быстро пробежал взглядом по разрозненным кускам необработанного текста и, достав из кармана флешку, протянул ее капитану:
– Давай, Валера, сбрось-ка все это сюда, буду изучать то, что уже есть. Ну и что, что «сырец»? Пойдет! Нам время дорого. Приступай!
Жаворонков, проворно выполнив несложную процедуру по копированию и загрузке файла, вернул ему флеш-карту. Гуров вышел в коридор и зашагал к себе. Люба и Геннадий по-прежнему сидели у дверей лаборантской – как видно, фотошоперы все еще были заняты. Когда Лев проходил мимо них, зазвонил мобильный Геннадия, и он недовольно проговорил в трубку:
– Да, да, я слушаю!..
Зайдя к себе в кабинет, Гуров сел за компьютер, открыл на экране монитора файл с материалами по Министерству развития внешнеэкономических связей, разыскал раздел с его контактами и персональным составом руководства. На данный момент ведомство возглавлял некий Карпаснов Кирилл Аркадьевич, семидесятого года рождения, закончивший МГИМО и экстерном Высшую школу экономики. Свой пост министр занимал чуть более трех лет, ранее работая замом министра, начальником отдела кредитования зарубежных рекламных агентств, а еще раньше – специалистом отдела продвижения российских товаров и услуг на зарубежные рынки. По службе глава министерства характеризовался сугубо положительно. По оценкам прессы, работа министерства на федеральном и международном уровне, в целом, котировалась как весьма успешная.
Однако всего несколько абзацев из другого материала эту благостную картину тут же свели на нет. По мнению автора независимой газеты, с приходом Карпаснова министерство, призванное всячески расширять торговое и производственное сотрудничество с другими странами, заметно сбавило свои обороты. За время его деятельности на этом посту не только не расширился, но даже, наоборот, сузился ассортимент российских товаров, ранее успешно продававшихся за рубежом. Часть рынков уже потеряна безвозвратно – его заняли наши конкуренты. А анализ работы министра наводит на мысль о том, что Карпаснов умеет лишь создавать хороший имидж своему ведомству, в то время как его основная работа, по сути, развалена.
Еще в одном материале, где также говорилось о провальной деловой политике Министерства развития внешнеэкономических связей, упоминался и Зубильский. Автор материала иронизировал по поводу того, что новый глава ведомства, выросший под крылышком «резинового Платона», как прозвали умеющего приспособляться к любым условиям первого зама министра, в своей деятельности копирует не предшественника, а именно Зубильского. Предшественник Карпаснова, напротив, был отмечен в материале как человек весьма одаренный, сделавший необычайно много для расширения наших связей с Юго-Восточной Азией, Латинской Америкой, со странами Африки.
Там же ставился вопрос и о том, почему и каким образом такой пройдоха, как Зубильский, чуть ли не полтора десятилетия продержался на посту первого заместителя, хотя, по сути, являл собой пустопорожний балласт? Как удалось узнать автору статьи из не названных им источников, «резиновый Платон» имел в друзьях нескольких высокопоставленных чиновников, напрямую влияющих на подбор и расстановку кадров…
На этом подборка заканчивалась, но и она давала богатую пищу для размышлений. Это свидетельствовало о том, что МРВЭС и в самом деле являет собой тот самый «тихий омут», где водятся некие рогато-хвостатые создания.
Зазвонил сотовый. Взглянув на монитор, Лев увидел высветившийся номер Амбара. Константин Бородкин, как видно, позвонить надумал во время очередного «перекуса», о чем свидетельствовала его не вполне членораздельная речь. Поздоровавшись, он сообщил, что ожидавшийся им в гости всезнающий Гришка-Змей не появился. Зато пришел другой знаток коллекционеров антиквариата некий Фома-Бубен. По мнению Бубна, к смерти Мозоля «бояре» (то бишь именитые представители столичного криминала) непричастны. Реально виноватым в этом может быть случайный «мокрушник» из «валетов» или даже «сявок». Не исключена и обычная бытовуха или разборка с Мозолем тех, с кем он работал раньше.
Завершая разговор, Гуров поручил Бородкину выяснить, знают ли его клиенты какого-либо «рвача»-борсеточника или гопника, который мог взять на себя такую роль. Он описал подозреваемого, особенно подчеркнув его необычайную верткость и спринтерские дарования.
Когда Лев закончил разговор и снова сел за компьютер, раздался стук в дверь, и на пороге появился Геннадий. Он выглядел несколько раздосадованным и поглядывал на часы.
– Лев Иванович, мне сейчас позвонили соседи, нелегкая их побери! Они надумали менять отопление, а мастера говорят, что и у меня в квартире надо что-то там закольцовывать. Просят срочно приехать. В общем, вся толпа меня ждет, работа стоит… Я пока уеду? Вернуться постараюсь как можно раньше. Хорошо?
