Капанадзе пролистнул очередную страницу сводок. И впервые наткнулся на нечто действительно интересное. Болек (Б) беседовал с Полубогатовой (Т):
«Т: В казино решила вложиться в Испании.
Б: А у вас там что, все не как у людей? Игорный бизнес не под бандитской крышей?
Т: Нет, там немного по-другому. И я со всеми там утрясла. Меня там ценят потому что…
Б: Танюша, а как мы тебя ценим!
Т: Но с начальным капиталом вечная проблема.
Б: Мы что, тогда тебе мало перекинули?
Т: Лучше бы побольше.
Б: Чтоб мы так жили, как вы прибедняетесь… Ладно, подумаем. Только позже. Пока у нас на шее эта шалава со своим Вованом, аудит, полиция. Тысяча казней Египетских!
Т: Да чего ты мне рассказываешь. Не знаю, что ли?
Б: Поможем. Но учти, там и наша скупая доля будет.
Т: Боря, я тебя когда-нибудь обманывала?
Б: Еще нет.
Т: Ах ты сатир старый…
Б: Шучу, шучу, шучу…»
Этот разговор подтверждал версию о том, что деньги со счетов «Альгамбры» Лелик с Болеком гнали именно первой жене Мопса. И они все увязли в каких-то общих финансовых аферах. А значит, и версия о том, что Мопс узнал о махинациях за его спиной, потребовал объяснений, на чем и закончил свое бренное существование, не лишена оснований.
Все это, конечно, не прямые доказательства, но есть, чем давить на допросах.
В кабинет забежала Принцесса.
– Шеф, жизнь налаживается, – сообщила она.
– Бакс упал? США цунами смыло?
– Не, все не так глобально, шеф. Икона хлебниковская нашлась, которую у Мопса увели из сейфа.
– Откуда дровишки?
– Девятка порадовала.
– Арбат, что ли? – спросил Капанадзе, зная особую любовь девятого отдела МУРа, прикрывающего места сбыта похищенного, именно к этой улице. Пару лет назад несколько оперативников девятки погорели на крышевании арбатских антикварных магазинов, скандал был жуткий.
– Арбат, – кивнула Принцесса.
– Где сама вещь?
– В кабинете у директора магазина «Арбат-Антик»… Что делать будем?
– А что делать? Поехали.
– Всех в асфальт закатаем, – выдала Принцесса.
– Молодец. Быстро учишься, – произнес Капанадзе, запирая сводки прослушки в сейф.
Глава 17
Был уже шестой час. Капанадзе взял Коляныча – опера с девятки, огромного, патлатого, задиристо наглого, как и положено по работе. Потом, пробиваясь сквозь пробки, как ледокол «Ленин» через льды, добрались до следственной части, объяснить ситуацию Титову. Тот быстренько вынес постановление о выемке и выказал желание лично ее провести. И вся честная компания отправилась на мероприятие.
Капанадзе покрутился вокруг Арбата с полчаса, пытаясь пристроить свою «Тойоту Камри» в тихих арбатских переулках, плотно заставленных автомашинами. Когда это, наконец, удалось, вся честная компания направилась к магазину «Арбат-Антик», расположенному напротив памятника Пушкину и Гончаровой.
На Арбате антикварных магазинов пруд пруди, поскольку именно здесь толпятся иностранцы и другие гости столицы. В основном торг идет иконами. Более изысканные вещи скрываются в незаметных полузакрытых галереях в тихих арбатских переулочках.
– Я хозяина этого «Антика» давно знаю, – объяснил Коляныч. – Такую пиранью сразу за жабры надо брать, чтобы и пикнуть не успел. Дай ему немножко продышаться, тут же выворачиваться начнет.
– Возьмем. За жабры. С пролетарской ненавистью, – кивнул Капанадзе. – И в асфальт закатаем.
Следователя и Принцессу до времени оставили на улице, а Капанадзе и Коляныч отправились в магазин.
Там все стены как броней были покрыты сотнями икон, в основном ширпотреб девятнадцатого века. И небольшой кабинет хозяина этого заведения тоже был завешан святыми ликами. От их обилия рябило в глазах.
Нежданные гости прошли в директорский кабинет.
Густо заросший бородой и патлами, похожий на Карла Маркса хозяин антикварного магазина висел на трубке и отчаянно делил с кем-то дивиденды от сделки:
– Мои двадцать процентов. А где бы ты без меня такого лоха нашел? Кто б тебе столько выложил за лежалый товар? Двадцать, Абрамыч, двадцать, а не то конец дружбе навеки!
Хозяин кивнул вошедшим, приглашая садиться.
Капанадзе грузно пристроился в скрипучем кресле в стиле ампир. А Коляныч стал внимательно осматривать иконы на стене кабинета.
– Одни жулики вокруг, – выдохнул хозяин, бросая трубку. – На ходу подметки режут. Коньячку будешь, Коля?
– Какой коньяк, когда криминал наступает… Классная икона, – отметил Коляныч, останавливаясь напротив небольшой иконки с отделанным золотом и эмалью окладом.
– Других не держим, – с удовлетворением произнес хозяин.
– Никак Хлебников.
– Он самый.
– Мне вот тоже нравится, – встрял в беседу Капанадзе.
– Вижу истинных ценителей. – В голосе хозяина магазина появились тревожные нотки.
– На сколько тянет? – спросил Коляныч.
– Тридцать тысяч евриков. За Хлебникова сущая безделица.
– Да, серьезная потеря, – вздохнул Коляныч.
– Какая потеря? – не понял хозяин магазина.
– Иконка-то ворованная.
– Да ладно свистеть. – Хозяин магазина схватил свою бороду в горсть.
– Тебе ориентировку показать? – прищурился Коляныч. – Или постановление следователя? С каких пор ты мне, своему лучшему ментовскому другу, не веришь?
– Да верю, Коля. Ты пока в разводках не замечен.
– Кто сдал ее? – спросил Капанадзе.
Хозяин магазина неопределенно пожал плечами.
– Не знаю. Сейчас посмотрим. – С этими словами он вытащил из стола толстую амбарную книгу со списком сдатчиков. – Так, это было позавчера. И сдала гражданка Артемьева.
– Это кто? – Глаза Коляныча заискрились весельем. – Семеновна, что ли?
– Она, ясноглазая, – нехотя согласился хозяин магазина. – Мой коммерческий директор.
– Ну, вот ее и арестуем, – кивнул Коляныч.
– За что? Тут скупки краденого нет! – возмутился хозяин магазина.
– Какая скупка? – широко улыбнулся Коляныч. – Не мелочись. Соучастие в убийстве.
– Что? – Хозяин магазина оторопел.
– Вещичка эта с мокрухи… Не веришь? Вот товарищ из убойного отдела. Он тебе все объяснит… В камере…
– А чего сразу в камере? Ну, оформила Семеновна вещь на себя. Значит, у кого-то прикупила. И от своего имени сдала. Все так делают.
