– Почему я должна ставить крест на своем будущем? – возмущалась Варя, а отец смотрел на нее, словно она была инопланетянкой. И говорила на другом, незнакомом языке. Трудности перевода.
– У тебя будет ребенок. Это – твое будущее, – говорил отец.
– Я смогу добиться чего-то и с ребенком. Я тебе хоть миллион примеров приведу, – обижалась Варя. Отец кивал и замолкал, чем еще больше бесил Варвару. «Беременных нельзя волновать!» Вот почему он замолкал. Он стал таким заботливым, постоянно переживал, не забыла ли Варя зонтик, на всякий случай, и поела ли она, и как она спала, и не пора ли ехать сдавать анализы.
Больше всего на свете дочь хотела, чтобы папа смог гордиться ею. А как это теперь сделать – она представляла себе очень плохо.
– Варвара? Ты чего здесь стоишь? – Марина Ивановна подошла к ней, когда та все еще стояла перед закрытой дверью и собиралась с силами, чтобы войти – и в класс, и в новую жизнь.
– Марина Ивановна? Здравствуйте, – смутилась Варя, а вслед за ней смутилась и Марина Ивановна. Она и думать забыла о том, что случилось, и вдруг перед ней возникло живое напоминание, прикрытое однотонным джинсовым сарафаном. А она еще хотела сделать замечание, что, мол, нельзя в таком виде. Что нужно соблюдать порядок и где, вообще, форма.
– Как ты себя чувствуешь? – вопрос на миллион. В смысле, Варя уже миллион раз отвечала на этот вопрос. Нормально она себя чувствовала, почти так же, как и до беременности. Особенно бесило то, что половину вещей, которые дочь так любила делать, ей этим летом запретили. Купаться в речке нельзя, потому что вдруг там какие бактерии. И переохлаждаться нельзя. В поход не пошли, потому что там комары, спать надо в палатке, а это же немыслимо, чтобы беременная женщина спала в палатке. На самолете нельзя, на поезде душно, и неизвестно, кто с какими вирусами в него сядет.
– Все хорошо, Марина Ивановна.
– А тебе разве можно… в школу? – запоздало спросила учительница и тут же покраснела и отвела взгляд. Варя решительно вдохнула и открыла дверь.
Они все были там, сидели за своими партами. И еще более рыжий, весь в веснушках, улыбчивый Димка Грачев, и задумчивая, бледная Маша, и все остальные. Весь класс обернулся, все они замолчали разом, то ли из-за того, что учительница вошла, то ли все-таки из-за Вариного «явления» – кто его разберет. Варя попыталась пересилить дрожь в коленях, она улыбнулась и оглянулась по сторонам в поисках свободного места. Единственное место было на задней парте, и Варя направилась к нему, когда вдруг услышала знакомый колос.
– Садись со мной, а? – Маша говорила тихо, словно с усилием. Варя растерялась, остановилась и нахмурилась.
– Ты уверена? – пробормотала она. – Может быть, это не такая уж хорошая идея.
– Я так соскучилась. В конце концов, чего тут такого? – пожала плечами Маша. – Сын же за отца не в ответе. А я за брата что ж?
– Так, девочки, садимся. Записываем тему… – Марина Ивановна пришла в себя и взяла бразды правления в свои руки. Варя помедлила еще секунду, а затем махнула рукой и медленно опустилась на стул. Машино лицо просветлело.
– Только не спрашивай меня, как я себя чувствую, – потребовала Варя. – Не представляешь, как я задолбалась отвечать на этот вопрос по десять раз на дню.
– Не буду, – пообещала Маша, улыбаясь. И они открыли учебники.
– Как дела? – спросила Варя, когда урок уже набрал обороты. – Как лето?
– А никак. Родаки всех наказали, потому что надо же… – тут Маша запнулась, запоздало осознав, что жаловаться Варе на то, что все «летние» деньги ушли на коротышку-адвоката, мягко говоря, неэтично.
– Ладно, брось. Брат твой может идти в ад, если ему так угодно. И плевать мне на него.
– Мне тоже, если честно. Я всегда говорила, что он придурок.
– Точно! – удивленно кивнула Варя. – И правда говорила! А я и не верила!
– А теперь выяснилось, представляешь, что он еще и не сдал летнюю сессию! И ему теперь надо кучу всего пересдавать, а не факт, что пересдаст. Папа у него «Ниссан» отобрал и продал.
– Так он что, может, в армию пойдет? – обрадовалась Варя.
– Я бы очень хотела. Хотя бы один год счастливого детства! Только вряд ли мне это светит. Мать воет, что в армии его обидят или изнасилуют и что надо срочно что-то решать. Так что отмажут. Не сомневаюсь. Не видать мне детства.
– Да уж, – тихо рассмеялась Варя, стараясь не привлекать к себе внимания Марины Ивановны. – Мне тоже.
– А… кто будет, хоть можно спросить? – осторожно поинтересовалась Маша, боясь каким-то образом расстроить подругу. Ведь говорят же, что беременные женщины взрывоопасны, как тротил.
– Кто-кто?! – фыркнула Варя. – Племянник твой. Или племянница.
– А точнее?
– Точнее узнать не удалось. Представляешь, мне трижды делали УЗИ, и все три раза эти идиоты говорили, что не могут установить пол ребенка точно. Либо девочка, либо мальчик! – рассмеялась она. – С таким же успехом я могла пойти к цыганке. Может, даже больше узнала бы.
– И когда все случится?
– Не знаю, лишь бы не на уроке, знаешь, – рассмеялась Варя.
Как в воду глядела. Все случилось на алгебре. Началось еще утром, до школы, только Варя почему-то приняла все за проблемы с желудком, которые, если быть честной, за время беременности случались не так уж и редко. Бывало, да-с. Съешь что-нибудь не то, а ребенок неизвестного полу возьмет да и откажется. Неприятностей не оберешься.
На дворе был октябрь. До конца четверти оставалось всего ничего, и свобода. Рожай в свое удовольствие. Только бы доходить четверть. Тем более что официальный срок был поставлен на середину ноября, и пропускать учебу Варя не хотела. Что бы там папа ни говорил, а она еще покажет. К тому же весь класс за два месяца уже даже привык к тому, что одна из девочек, как бы это выразиться… ну, не такая, как все. И что? Чего тут такого? Подростки все, если вдуматься, не такие, как все. Каждый считает себя особенным, а Варя – что ж, надо признать – и вправду была немного другой. Временно. До конца алгебры.
– Что за фигня… – подскочила Варвара на месте прямо посреди урока. И сразу все стало окончательно ясно. Желудок тут был ни при чем. На ее столе лежала тетрадь с неоконченной задачей. Под партой растекалась лужа. Варя стояла и растерянно смотрела на это безобразие.
– Мать его, ты ж рожаешь! – закричала Маша и тут же перепугалась до чертиков. Как и все остальные, впрочем. Все повыскакивали со своих мест, математик вообще чуть не стал жертвой сердечного приступа. Согласитесь, не каждый день у тебя на уроке рожают десятиклассницы. Но как-то справился. Побежал за директором – переложить ответственность. Та прилетела, как Чип и Дейл, на помощь. Но вместо того, чтоб помогать, принялась орать и всплескивать руками. Марина Ивановна тоже прискакала, хотя у нее даже урока в это время не было. Из учительской принеслась. И медсестра, первая и единственная, кому пришло в голову позвонить врачам.
