– Эдвард! – позвала она.
– Да? – откликнулся он.
– Вы все еще здесь?
– Ну раз я с вами разговариваю, значит, здесь.
– Не могли бы вы смыть макияж с моего лица?
– Что?! – Эдвард не понял, серьезно ли она говорит.
– Не могли бы вы смыть макияж с моего лица? Я не могу спать, не смыв с себя косметику. От этого портится кожа.
Он тяжело вздохнул, встал с кровати, подошел к двери и вышел из комнаты. Ну вот, он бросил ее одну. Глаза наполнились слезами, сердце мучительно сжалось. Ей было плохо и одиноко без него. Присутствие этого сильного мужественного человека успокаивало.
С огромным трудом Оливия сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Однако спустя минуту вернулся Эдвард. Подошел к ней, провел по ее лицу влажной салфеткой. Оливия облегченно вздохнула и спустила одеяло, в которое была закутана до подбородка, чтобы он смыл пудру с ее шеи. Он действовал медленно и осторожно, тем не менее вдруг случайно попал ей пальцем в глаз.
– Ой!
– Простите. – Почему-то его голос действовал на нее успокаивающе. – Что это?
Оливия открыла глаза и взглянула на Эдварда. Он держал в руках какой-то черный предмет, напоминающий гусеницу. На лице его читались удивление и легкий испуг.
– Это мои ресницы, – засмеялась она. Его смущение очень позабавило ее.
Он задумчиво смотрел на накладные ресницы, потом, успокоившись, сообразил, что к чему, и снял их и с другого ее глаза.
– Зачем вам накладные ресницы?
– Они увеличивают глаза и делают их красивее.
Эдвард покачал головой и опять провел салфеткой по ее глазам.
– Мне никогда не понять женщин.
– На самом деле мы очень бесхитростные существа. Нужно знать несколько секретов, и тогда у вас не будет проблем в общении с женщинами.
– И какие же это секреты?
– О, это очень просто! Никогда нам не перечьте и не верьте ни одному нашему слову.
Он рассмеялся, по-прежнему держа салфетку у нее на лице. Та успела остыть. Оливия шевельнулась, Эдвард убрал салфетку.
– А теперь не могли бы вы намазать мне лицо кремом? – лукаво улыбнувшись, попросила Оливия.
На этот раз он не стал вздыхать или удивляться, просто спросил:
– Где ваш крем?
– В розовой сумочке.
– Это она? – Он отыскал в куче вещей небольшую розовую сумку и протянул ей.
Оливия кивнула, наблюдая, как он роется в сумочке. Странно, она не чувствовала смущения. Наоборот, все это ее даже забавляло.
Эдвард был без пиджака. Ему очень шла белая рубашка. Черные брюки облегали мускулистые бедра. Больше всего на свете Оливии хотелось прикоснуться к нему. Но она понимала, что ему это может не понравиться.
Он вытащил четыре баночки крема и вопросительно взглянул на нее.
– Откройте вот эту, – попросила Оливия. Он покорно принялся откручивать крышку. Затем склонился над ней.
Оливии нравилось прикосновение его пальцев к ее лицу. Ни в одном салоне красоты она не испытывала ничего подобного. Нежными аккуратными движениями он наносил на ее лицо крем. Почему-то эти невинные на первый взгляд движения возбуждали. Казалось, его пальцы прикасались не к лицу, а к соскам.
Оливия взглянула на Эдварда. На его лице застыло сосредоточенное выражение. Он делал все очень осторожно, боясь ненароком поранить. Ей представилось, как эти пальцы ласкают другую часть ее тела. Более нежную и чувствительную. Та с каждой минутой становилась все более горячей и влажной. Оливия прикусила губу. Эдвард на мгновение замер и бросил задумчивый взгляд на ее губы. Посмотрел ей в глаза:
– Я не поцарапал вас?
Голос его стал ниже и сексуальнее. Ей вдруг опять очень захотелось прикоснуться к нему. Нельзя!
– Нет-нет, вы все делаете прекрасно.
Он криво улыбнулся и с нежностью взглянул на нее. Казалось, она вот-вот утонет в его огромных шоколадных глазах.
– Тогда просто расслабьтесь и наслаждайтесь.
Сначала она не поверила своим ушам, но потом послушалась. Закрыла глаза и полностью сосредоточилась на собственных ощущениях. Его пальцы втирали крем в лоб, веки, щеки и подбородок. Потом он спустился ниже и стал мазать шею и ключицы. На мгновение он убрал руку, Оливия испустила вздох разочарования. Неужели уже закончил? Нет, оказывается, просто зачерпнул из баночки еще немного крема. У нее перехватило дыхание, когда он коснулся ее груди кончиками пальцев. Она сгорала от желания. Вдруг он остановился.
Оливия открыла глаза и с удивлением посмотрела на него. Эдвард закручивал крышку баночки, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– И как вам, понравилось?
Она промолчала, просто потеряла дар речи. Наконец нашла в себе силы и кивнула ему. Взгляды их встретились. Некоторое время Эдвард молча смотрел на Оливию, ей стало жарко от этого взгляда. Она лежала и, не шевелясь, наблюдала за ним. Он наклонился к ней, у нее перехватило дыхание. Неужели он собирается ее поцеловать? Разве такое возможно?! Такой сексуальный, симпатичный мужчина сейчас ее поцелует! Но ведь она по сравнению с ним всего лишь серая мышь. Однако Эдвард в очередной раз удивил ее, ограничившись целомудренным поцелуем в лоб.
– А теперь постарайтесь заснуть. – Он достал бутылку воды из ее бездонной, как Мэри Поппинс, сумки. – Выпейте воды. Увидимся утром.
И направился к двери. Она надеялась, он останется, они будут разговаривать, а он нежно ее обнимет.
– Эдди…
Он повернулся и посмотрел на нее, такой красивый и добрый.
– Я была не права, называя вас ужасным человеком. Вы очень милый.
Эдвард улыбнулся ослепительной белоснежной улыбкой…
– Спите. Увидимся завтра.
Оливия закрыла глаза и спустя мгновение уснула.
Глава 8
На следующее утро она проснулась с жуткой головной болью, приложила руку ко лбу, опасаясь мигрени. Во рту пересохло, сильно тошнило.
Оливия отчаянно пыталась вспомнить, где она и как здесь оказалась. Лучи солнца пробивались сквозь тонкие занавески с цветочками. Оливия лежала на широкой и очень мягкой кровати. Привстав, она осмотрелась. Судя по всему, это спальня. Стены оклеены голубыми обоями с нежными весенними цветочками. У двери туалетный столик. На противоположной стене большое зеркало. Она нерешительно посмотрела на свое отражение. Волосы растрепались и спутались, под глазами залегли темные круги. На ней не было ничего, кроме нелепых блестящих стрингов. Оливия не помнила, как попала сюда и когда успела раздеться.
Вдруг в голову пришла ужасная мысль. Она обернулась. К счастью, в постели не было мужчины. Слава богу! Оливия вздохнула с облегчением.
