– Вообще-то я сообщила Фионе, что рейс перенесли. Неужели она ничего вам не сказала?
Это разозлило Эдварда еще больше. Судя по всему, она совершенно не чувствует вины за то, что заставила его ждать.
– Примите мои извинения. Я должен был отменить встречу с премьер-министром, чтобы встретиться с Фионой и узнать, не перенесли ли ваш рейс, – язвительно проговорил он.
Вообще-то сегодня у него была встреча с министром торговли, но дела это не меняло. Он очень злился на Оливию и на эту глупую ситуацию. Эдвард искоса взглянул на нее. Судя по всему, она из тех женщин, которые совершенно не думают об окружающих. Эгоистичная, пустая, должно быть, уверенная в своей неотразимости и флиртующая при первой возможности.
Впрочем, надо признать, обладает врожденной сексуальностью. Эдвард вновь окинул ее взглядом. Идеально прямые светлые волосы, непристойно короткая шубка, облегающие кожаные штаны, слишком яркий макияж. Таких девушек немало в Челси. Ее идеальная фигура вызывала у него сильнейшее желание. Особенно когда они стояли у машины, прижавшись.
По его лицу скользнула улыбка. Как очаровательно она надула губки, когда он помог ей сесть. Очень хотелось притянуть ее к себе и поцеловать. Ее губы! Такие пухлые, соблазнительные…
«Просто замечательно, Винчестер! Стоит какой-нибудь красотке с точеной фигуркой и пухлыми губками оказаться в опасной близости от тебя, как ты полностью теряешь над собой контроль. Инстинкты первобытного человека!»
– Вам совсем не обязательно было отменять встречу с премьер-министром. Могли бы слегка поторопить его. Эти премьер-министры всегда так много болтают.
– Поторопить? – возмущенно воскликнул Эдвард.
– Да, поторопить. Что такого?
– Значит, вы считаете, я должен был поторопить премьер-министра Великобритании? Вы серьезно?
– Но ведь он всего лишь человек, – капризно протянула Оливия.
«Всего лишь человек»! Нет, все-таки эта женщина непроходимая дура! Эдвард терпеть не мог глупых женщин. Даже таких привлекательных, как эта. И потому решил больше с ней не разговаривать. Незачем тратить время и силы на пустышку.
Она на целых три минуты замолчала. Эдвард даже подумал, что не совсем справедлив к ней. Но когда Оливия опять заговорила, он в очередной раз убедился в своей правоте.
– Почему вы не сказали, куда мы едем?
– Я думал, это и так понятно.
– Мужчина в пабе, у которого я спрашивала дорогу, сказал, что я почти у цели.
– Дом моих родителей в двадцати минутах езды от автобусной остановки. А пешком, да еще в такой неудобной обуви, у вас ушла бы целая вечность.
– Как бы там ни было, мне нужно переодеться.
– Нет, мы и так уже опоздали. И зачем вам переодеваться? Ваш наряд смотрится прекрасно.
Он опять украдкой покосился на нее. Оливия совершенно не похожа на женщин из его окружения. Подруги его сестры одевались гораздо скромнее. К тому же не были такими напористыми и самоуверенными.
– Неужели вы не понимаете? Я сутки летела, потом целый час тряслась в автобусе и в довершение всего карабкалась по снежному холму. Мне просто необходимо переодеться.
Настойчивости этой женщины можно было только позавидовать.
– Простите, но это невозможно. Мы и так опоздали.
– Невозможно? – Оливия возмущенно закатила глаза. – Ну хорошо! Тогда остановите машину.
– Зачем?
– Я переоденусь на заднем сиденье.
– Не нужно переодеваться. Когда мы приедем, сможете умыться с дороги, если захотите, – сказал Эдвард.
Я не хочу умываться с дороги. Мне нужно переодеться. Немедленно остановите машину!
Он понял, что переубедить ее невозможно и все-таки придется остановиться. Эдвард так сжал руль, останавливаясь, что побелели костяшки пальцев. Эта женщина выводила его из себя. Оливия направилась к багажнику, достала из чемодана несколько пакетов и разложила по всему заднему сиденью. Эдварда передернуло, но он промолчал. Резко взяв с места, подавил тяжелый вздох и поехал дальше, не отрываясь от дороги. Он терпеть не мог опаздывать.
– Интересно, куда подевалось мое платье? Никак не могу его найти.
По всей вероятности, она разговаривала сама с собой, и Эдвард промолчал.
– Это самые худшие выходные в моей жизни. Столько ненужных проблем и сложностей, – не удержавшись, пробормотал он.
И главная проблема – девушка на заднем сиденье машины. Он в очередной раз пожалел, что согласился встретить ее в аэропорту, не мог отказать Уиллу и Фионе, так же как не мог отказаться от участия в мероприятии в доме родителей. При мысли об этом Эдвард поморщился. Судя по всему, это будет ужасно утомительно. Но мать и Уилл без него бы не обошлись. У них бы все развалилось. Он должен следить, чтобы все прошло без происшествий. Эдвард тряхнул головой и выпрямился. Если он сегодня не приедет, в их доме разразится скандал. Надо сделать все, чтобы не допустить этого.
– Вижу, у вас совсем не праздничное настроение, – насмешливо заметила Оливия. – По вашему хмурому виду не скажешь, что вы едете на вечеринку.
Праздничное настроение? О чем она говорит? Неужели думает, что он едет на вечеринку, чтобы как следует повеселиться? Да еще, ко всему прочему, опекать эту лощеную, с южным загаром любительницу вечеринок.
– Вообще-то мы едем на свадьбу, – недовольно заметил он, искоса взглянув на Оливию.
Ее глаза расширились от удивления. Интересно, какого они цвета – серого или голубого?
– Уж не знаю, приходилось ли вам бывать на свадьбах, мистер Мрачность, но, поверьте, там обычно очень весело.
Он в раздражении дернул головой. «Ты едешь на эту свадьбу, чтобы следить за порядком, – напомнил себе Эдвард и изо всех сил вцепился в руль. – Нужно просто пережить эти выходные. Ни о каком веселье речи не идет».
Он снова взглянул на Оливию. Она еще больше все усложнит. В зеркале заднего вида Эдвард увидел, как Оливия достала из пакета нечто фиолетовое, расшитое блестками, и, по всей вероятности, совершенно безвкусное.
– Что это? – Эдвард тщетно пытался скрыть свое отношение к ужасной блестящей тряпке, которую она, судя по всему, считала приличным вечерним платьем.
Интересно, почему женщины так любят все блестящее? В платьях без отделки они выглядели бы гораздо лучше. Оливии, например, пошло бы облегающее простое платье, выгодно подчеркивающее достоинства ее безупречной фигуры. В этих кошмарных блестках она будет выглядеть нелепо. Эдварда всегда раздражали блестки.
– Не подглядывайте, – послышался голос Оливии.
По правде говоря, он не прочь посмотреть на нее без одежды. Но делать было нечего, и Эдвард сосредоточился на дороге. Надо контролировать себя, даже если… И все-таки он не выдержал, бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. О боже! Неужели ему удалось увидеть ее обнаженную грудь?
