Кэш выпрямился. Уголки ее губ опустились, щеки покраснели. Она явно была в ярости.
– Иногда для подобного материала нужно несколько дублей.
– Я даже один не хотела снимать.
Наверное, он слишком сильно давил на нее.
Обычно она смело говорила о сексе, но сегодня это давалось ей с трудом.
– Что тебе так не по душе в этой фантазии? – удивился Кэш. Вряд ли маленькая ролевая игра вызывала у Фейт такую неловкость. В «темной комнате» Китти ей было очень комфортно. Как и раньше, сидя на нем верхом. Но сейчас Фейт покраснела, ее пальцы сжались в кулаки.
– О чем это ты? Мне нравится эта фантазия. Не меньше, чем остальные.
– Нет, тебе явно неловко. Почему? Неужели ты была одной из тех непослушных школьниц, которые крутили роман с учителем?
Фейт спала с лица, и сердце Кэша оборвалось. Так у нее был секс с учителем? Он предполагал, что Фейт была склонна к сексуальным авантюрам, но и не догадывался, что она была столь раскрепощенной. Мысль о старом развратнике, с похотливой ухмылкой разглядывавшем ее юную попку, почему-то заставила Кэша содрогнуться.
– Фейт. Прости. Я пошутил. Я даже не думал…
– Все было не так.
На ее лице застыли грусть и страх. Сердце Кэша заколотилось сильнее.
– Тогда как же это было?
Интересно, в какую школу ходила Фейт? Видимо, где-то в Англии. Через месяц Кэшу нужно было по делам в Лондон, и он уже всерьез гадал, сколько понадобится времени, чтобы разыскать того грязного старика.
В этом школьном платье Фейт казалась крошечной и совсем юной. Она подтянула колени к подбородку.
– Я была наивной, глупой и сделала то, чего делать бы не следовало.
– Что? – У Кэша заходили желваки.
– Он был моим учителем. Это произошло всего пару раз.
– Он… он заставил тебя? – стиснул челюсти Кэш.
– Нет, все было не так. Я… я бегала за ним.
– Сколько лет тебе было?
– Семнадцать. Достаточно взрослая, чтобы все понимать.
– Достаточно молодая, чтобы стать жертвой обмана взрослого мужчины.
– Меня не обманывали, я влю…
– Что… влюбилась? Ты любила его? – Что-то всколыхнулось в душе Кэша. Фейт все еще ощущала жгучую боль разбитого сердца. Та же боль превратилась для Кэша в горькую бесчувственность. Несмотря на то что с момента возвращения в Австралию он часто думал о Джесс, Кэш вдруг осознал, что больше не злится. На лице Фейт застыла грусть. Именно это чувствовал и он сам.
– Я думала, что любила. Он был таким внимательным… Говорил то, что я хотела слышать, – тихо, с проявившимся акцентом произнесла Фейт.
– Это – не любовь. Любовь – это когда двое небезразличны друг другу, а не когда один получает полную власть над другим.
Кэш знал, о чем говорил: Джесс с самого начала властвовала над ним. Знала, что он от нее без ума, и манипулировала им, чтобы получить то, что хочет. Подобраться ближе к Чарли.
Фейт взглянула на него. Ее глаза покрылись поволокой, словно она с трудом сдерживала слезы.
– Я думала, что ты не веришь в любовь.
Кэш пожал плечами.
– Мне кажется, люди думают, что влюблены. Но это – лишь сказка, которая всегда заканчивается. Я не верю во все эти «и жили они долго и счастливо», да и тебе верить не стоит.
– Почему?
– Потому что когда ты любишь кого-то, ты ему доверяешь. И рано или поздно доверие оборачивается разочарованием.
– Не всегда.
– Всегда. Кого еще ты любила, Фейт, – не считая того старого пня, который тобой воспользовался?
– Никого. Кроме своих родных. Родителей, братьев.
– А ты когда-нибудь чувствовала, что они тебя предали?
Фейт замялась.
– Я чувствовала себя преданной, когда родители отослали меня обратно в интернат. А мои братья все время дразнили меня из-за того, что произошло. Они до сих пор никак не уймутся.
– Люди, которых мы любим, причиняют нам самую сильную боль. Именно поэтому я и стараюсь никого не любить.
– Именно поэтому секс для тебя – просто секс.
– Точно.
– Он не сможет причинить тебе боль.
Фейт произнесла это так, словно он боялся.
– А зачем ставить себя в положение, когда тебе наверняка сделают больно? Самое умное – вообще избегать таких ситуаций.
– Самое умное – или самое простое? Любовь существует. Разве ты не помнишь, каково это – быть влюбленным? Разве это не замечательно?
Да, это было замечательно. Целый год. А потом у него возникло ощущение, будто кто-то вырвал сердце у него из груди.
– Это не стоит боли.
– Значит, ты предпочитаешь провести жизнь не чувствуя ничего, потому что так тебе точно не будет больно?
– Не могу сказать, что не чувствую ничего. У меня есть друзья, мне нравится моя работа. Я доволен.
– Доволен? «Доволен» – так обычно говорят те, кто боится рисковать. Быть довольным и быть влюбленным – разные вещи. Любовь – это когда ты летаешь и страдаешь одновременно. Я хочу ощутить это. Хочу думать о ком-то все время и чувствовать себя неуязвимой. – Фейт отпустила колени и теперь больше походила на саму себя, прямолинейную и ослепительную. – Словно сердце раздувается так, что вот-вот вырвется из груди. Словно никто не сможет сделать мне больно.
– Но ведь любовь – это и страдание. Тот учитель… Он причинил тебе боль. Сильную боль, раз ты не можешь справиться с этой сценой. Неужели любовь действительно стоила такой боли? – выпалив это, Кэш тут же понял, что не стоило произносить эти слова. Его честность всегда доставляла ему неприятности.
Фейт подняла на него глаза и погрузилась в молчание, обдумывая ответ. Потом отвела взгляд и произнесла:
– Нет. Ты прав, не стоила.
Кэш должен был чувствовать себя триумфатором. Он выиграл спор. Убедил ее, что любовь того не стоила. Но, наблюдая, как надежда покидает ее сердце, он снова ощущал себя самым большим в мире придурком.
Вздохнув, Кэш подошел к кровати. Фейт не шелохнулась, даже когда он сел на краешек и положил руки себе на колени. Любовь. Вот почему он не верил в это. Кому-то всегда разбивали сердце.
– А что насчет тебя? Кем она была?
Кэш повернулся к Фейт. Почему-то он сразу понял, о ком она спрашивала.
– Та девушка трудилась на нашей ферме подсобной рабочей. С того дня, как мы познакомились, я не мог думать ни о ком другом, кроме нее. Она была красивой, остроумной и не отставала от мужчин в овчарне. Она спокойно относилась к их дерзостям и мгновенно отвечала тем же. Она была бесстрашной и будоражащей, и я никогда не встречал никого, подобного ей.
