Словно почувствовав чужую боль, Ник взял ее за руку и неожиданно произнес:
– Это я во всем виноват. Импульсивность Эви – неотъемлемая часть ее шарма. Я подпитывал ее больше, чем следовало.
Ник ее защищает? Она не верила своим ушам.
– Я не привык к вниманию, которым постоянно окружена Эви, – продолжил он. – Я надеялся, что быстрая свадьба спровоцирует резкую вспышку интереса, которая скоро потухнет. Пышная свадьба с долгими приготовлениями привлекла бы к себе много ненужного внимания. Я не хотел, чтобы пресса следила за каждым моим шагом и мое имя мелькало на страницах светской хроники.
Дядя Маркус кивнул, и привычный мир Эви пошатнулся. Хорошо, что она сидит. Если бы она стояла, у нее подогнулись бы колени от потрясения.
– Ваши доводы вполне разумны, молодой человек. Я никогда не одобрял вмешательства прессы в частную жизнь людей. Впрочем, когда это касалось меня самого, мне было все равно.
Эви огляделась по сторонам. Это была та самая столовая в загородном клубе, в которой она бывала сотни раз, однако она чувствовала себя так, словно оказалась на другой планете. С каких это пор дяде Маркусу стало безразлично, что о нем думают другие? Последние десять лет ее волновало, что о ней скажут другие, главным образом потому, что это волновало дядю Маркуса.
Может, беременность повлияла на ее рассудок? Может, она приняла иллюзию за действительность?
Нет. Сильная теплая ладонь, которую она сжимает, вполне реальна. Ее загрубелость напоминает ей о том, что она вышла замуж не за прилизанного юношу из высшего общества, занимающего руководящий пост в отцовской компании.
Все, что с ней происходит, реально. Странно, но реально.
Реакция дяди Маркуса вселила в нее оптимизм. Рано или поздно он переубедит Уилла, и все ее близкие будут на ее стороне. К тому времени она уже обоснуется в Лас-Вегасе и шумиха вокруг ее свадьбы уляжется.
Это означает, что ей останется только найти общий язык с Ником. Сейчас у них перемирие. На данный момент ее это устраивает.
Ланч с дядей Маркусом убедил Ника в том, что Эви живет в странном мире.
По правде говоря, реакция семьи Эви не стала для него неожиданностью. Она богатая наследница и младшая в семье. Но только в последние два часа он понял, насколько странен мир этих людей. Когда они с Эви приехали в престижный загородный клуб, откуда ни возьмись выскочил человек со смартфоном и сфотографировал их, прежде чем привратник его прогнал.
– Что это было? – спросил Ник.
Эви пожала плечами:
– Это Малкольм Уилсон, папарацци-любитель. Поздравляю. Ты попал в блог, посвященный техасским знаменитостям.
– Потому что приехал сюда?
– Потому что приехал сюда со мной, – улыбнулась она. – Я тебя предупреждала. Прессу очень интересует моя семья.
А значит, и он ее тоже интересует, потому что он теперь часть ее семьи.
– Почему?
– Потому что у нас полно денег? Потому что нас считают влиятельными? Может, потому, что в Далласе мало знаменитостей? Я не знаю, по какой конкретно причине. Если бы я остро реагировала всякий раз, когда меня кто-то фотографировал и публиковал мое фото, я бы давно сошла с ума. – Она снова пожала плечами. – Я не выхожу из дома без макияжа и прически.
Они пробыли в загородном клубе два часа. Около часа они провели с дядей Маркусом. За оставшееся время к ним подошли человек четырнадцать, не меньше. Ник ожидал этого, поскольку клуб принадлежал семье Эви, и она должна была знать большинство его членов, но разговоры с этими людьми не ограничивались парой вежливых фраз.
Некоторые из них уже слышали об их браке и хотели узнать подробности. Эви ловко уклонялась от вопросов, не переставая улыбаться и сохраняя терпение. Были и такие люди, которые рассказывали Эви о своих проектах и просили ее о помощи. Она всех их внимательно выслушала и с каждым договорилась о встрече.
В общем, в Далласе Эви была другой. Ее улыбка была более ослепительной, но менее искренней. Ник заметил, что людей, которые к ней подходили, интересовало то, что она может им дать, а не она сама. Совсем неудивительно, что она не хотела, чтобы эти люди узнали о ее беременности. Они бы шептались у нее за спиной и превратили бы ее жизнь в кошмар.
Теперь ему стало ясно, почему она говорила об Эванжелин Харрисон как о другом человеке. Здесь, в Далласе, Эви играла роль, и у нее это хорошо получалось, несмотря на то что эта роль была ей не по душе.
Еще одна загадка Эви была разгадана. Неудивительно, что она хочет перебраться к нему в Вегас.
Но какая Эви на самом деле? Он пока этого не знает, и ему не следует забывать о том, на что способны женщины из богатых, влиятельных семей.
Она продолжала вежливо улыбаться до тех пор, пока они не сели в машину и не отъехали от клуба. Тогда она тяжело вздохнула и откинулась на спинку сиденья.
– Это было неплохо.
– Ты ожидала худшего?
– Я всегда ожидаю худшего. Это помогает мне контролировать мою импульсивность, которая так беспокоит дядю Маркуса. – Она скривила губы. – До сих пор репутация семьи всегда была для дяди Маркуса на первом мете. Не знаю, что на него нашло, когда он сказал, что его не волнует мнение общества.
– Он и к своим детям тоже так строг или ты единственная импульсивная натура в клане Харрисонов?
– Нас не так уж и много. Мы с Уиллом, мальчики и Гвен – вот и все Харрисоны. Уилл не интересует прессу с тех пор, как женился на Гвен, их дети еще слишком маленькие, так что я одна за всех отдуваюсь. Дядя Маркус закоренелый холостяк. Даже если у него и есть дети, мне о них ничего не известно.
Вот это да! Неужели старик, который подверг его допросу, ей даже не родственник?
– Ты хочешь сказать, что Маркус тебе не родной дядя?
Эви кивнула:
– Они с моим отцом были лучшими друзьями. Он стоял у истоков «Харкорп». Можно сказать, что он усыновил нашу семью, но я его не знала, пока не вернулась сюда.
– Я думал, ты выросла в Далласе.
– Нет. Я родилась здесь, но, когда мне было пять лет, мы уехали отсюда и поселились на острове Сент-Китс. Кажется, я уже говорила тебе, что после смерти нашей матери Уилл забрал меня к себе. Я вернулась в Даллас, когда мне было пятнадцать. – Она грустно рассмеялась. – Мне пришлось очень долго приспосабливаться, потому что я оказалась совсем не готова к жизни в золотой клетке. Вот откуда взялась моя склонность к импульсивным поступкам, из-за которых пресса не дает мне покоя.
Ник проникся к ней сочувствием, хотя понимал, что раз родственники постоянно ее опекают, значит, у них есть на то причины. Ему следует внимательнее к ней присмотреться, поискать то, что укажет ему на ее сходство с его матерью.
– Гвен у нас эксперт в области этикета, – продолжила Эви, – поэтому можно предположить, что ее больше всех беспокоят мои выходки. Но на самом деле главный педант у нас дядя Маркус. Я его люблю, но…
