– Жена твоего брата его одобряет?
– О нет. Гвен против любых резких движений. Но от этой привычки так трудно избавиться.
Ник вошел в комнату, прислонился к стене и сложил руки на груди. Он ничего не сказал, но его молчание не было гнетущим. Она по своей глупости нарушила перемирие. У нее создалось ощущение, что Ник пришел, чтобы его восстановить. Она затеяла ссору – ей и протягивать оливковую ветвь.
Она сделала глубокий вдох и переступила через свою гордость:
– Прости меня за мою несдержанность. Мне не следовало говорить…
– Возможно, эти вещи должны были быть произнесены.
В ее душе снова затеплился огонек надежды.
– Когда я злюсь, мое чувство такта куда-то улетучивается.
– То же самое могу сказать о себе.
Вспомнив, что удача сопутствует смелым, Эви встретилась с ним взглядом и произнесла:
– Знай, что я не такая, как она.
Ник кивнул:
– Я это вижу.
Эви уцепилась за этот ответ, как утопающий за соломинку.
– И я не хочу быть такой.
На лице Ника промелькнуло удивление, которое тут же сменилось обезоруживающей улыбкой.
– История не обязательно должна повторяться.
Эви увидела в этих словах хороший знак. На данный момент ей этого было достаточно. Поставив ногу на пол, она остановила кресло.
– Знаешь, я все-таки голодна.
Ник протянул ей руку и помог подняться:
– Тогда пошли ужинать.
– Да вы настоящий жеребец, сэр, – произнесла Эви, рухнув на подушки в притворном изнеможении. Затем она не удержалась и захихикала.
Ник приподнялся на локте, чтобы посмотреть на ее лицо. Ее щеки ракраснелись, волосы растрепались.
– Что ты сказала?
– Что слышал.
Он взял прядь ее волос и пощекотал кончик ее носа.
– Не могла придумать ничего пооригинальнее?
– Другие подходящие описания не входят в словарь истинной леди, – ответила она с притворной серьезностью.
Он провел ее волосами по ложбинке у нее на груди.
– А жеребец, значит, входит?
– Скажи спасибо, что не сравнила тебя с другим животным. – Внезапно у нее на лбу залегла небольшая складка, и она выгнула спину. – Ой!
– Ты в порядке?
Кивнув, она села и потерла поясницу.
– Мышечный спазм.
– Ложись на живот.
– Опять? – улыбнулась она. – И еще возмущаешься, что я назвала тебя жеребцом.
– Не наглей. Я просто предложил сделать тебе массаж. Хотя… – Его взгляд медленно скользнул по ее фигуре. – Я готов обдумать твое предложение.
– Хорошо, но сначала помассируй мне спину.
Эви легла на живот и засунула руки под подушку.
Он встал на колени, так что ее ноги оказались между его ног, собрал ее волосы и положил их на подушку. Затем он провел кончиком пальца по ее позвоночнику, и на коже появились мурашки.
– Тебе холодно?
– Нет, – хрипло произнесла она. – Пожалуйста, ниже.
Тогда он принялся круговыми движениями массировать ее поясницу. Эви застонала от удовольствия, и в паху у него снова все напряглось.
– Это наказание за то, что я три недели не занималась йогой. Мои мышцы отвыкли от нагрузки. Спина начала меня беспокоить еще два часа назад… Черт!
Ник понимал, что не мог сделать ей больно. Его прикосновения были для этого слишком слабыми.
Он тут же от нее отодвинулся:
– Эви?
Она перевернулась на бок и подтянула колени к груди. Ее лицо побледнело, глаза закрылись. Стиснув зубы, она медленно дышала через нос.
Когда она снова застонала и прижала ладони к животу, Ника охватил такой сильный страх, какого он не испытывал с детства.
Наверное, что-то не так с ребенком. С этой мыслью он бросился к столику, на котором лежал мобильный телефон Эви.
Все были добры и внимательны к ней: врачи и медсестры в палате экстренной помощи, девушка-волонтер, которая помогла ей снять пропитанную кровью одежду и облачиться в больничную пижаму, консультант, протянувший ей карточку с информацией о группе психологической реабилитации, и особенно Ник, который с обеспокоенным видом сидел у ее постели. Но все эти люди были не в силах ей помочь. Она потеряла ребенка.
С того момента, как Эви доставили в больницу, прошло десять часов, но ей по-прежнему хотелось что-нибудь разбить, а затем запереться в темной комнате и выплакаться. Но вместо этого она молча слушала доктора Бэнкса, который говорил ей о восстановительном периоде и последующем за ним контрольном УЗИ. Ей с трудом верилось, что всего несколько дней назад он прописал ей витамины для беременных и дал брошюру с рекомендациями по питанию.
Она купила витамины и прочитала брошюру. Ей и в голову не приходило, что этот ребенок может не родиться. Но она его потеряла. Наверное, это наказание за то, что сначала она относилась к этой беременности как к помехе. Боль утраты была на удивление остра, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на том, что ей говорил доктор Бэнкс.
– Выкидыш на таком раннем сроке – нередкое явление. Вы ничего не могли поделать, – заверил ее он. – С вашими репродуктивными органами все в порядке, поэтому я могу с полной уверенностью утверждать, что вы сможете зачать и выносить ребенка.
Эви открыла рот, но доктор Бэнкс легонько сжал ее руку и произнес:
– Это не ваша вина. – Он повернулся лицом к Нику: – И не ваша. Я сожалею о вашей потере, но вы оба молоды, здоровы, и у вас еще будут дети.
Эви вежливо кивнула, поскольку он, очевидно, ожидал этой реакции.
– У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?
У нее были вопросы, но все они начинались со слова «почему», и она знала, что доктор не сможет ей на них ответить. Никто не сможет. Поэтому она покачала головой.
– Я выпишу вам обезболивающее. В случае необходимости будете принимать его несколько дней. Поменьше нервничайте и побольше отдыхайте. И никакого секса в течение двух недель.
Краем глаза Эви заметила, как напряглись плечи Ника. Это означало, что он расстроился из-за запрета на секс или что его возмутило ненужное упоминание о том, что само собой разумеется? Пока она лежала в палате, Ник держал ее за руку, говорил, что все будет хорошо, но это не имело особого значения. Ни единым словом или взглядом он не выдал своих чувств.
Домой они ехали в полном молчании.
Домой. Какое пугающее слово. Эви не знала, где ее дом. Теперь, когда их с Ником больше ничего не связывает, она будет в его доме только гостьей. Может, ее дом в Далласе? Нет, она уже не та, что раньше, поэтому не сможет как ни в чем не бывало вернуться к своей прежней жизни.
