Расправив плечи и гордо подняв подбородок, она вернулась в бальный зал, окунувшись в гул великосветских разговоров и атмосферу флирта. Не обращая внимания на призывные жесты отца, Ева направилась прямо к стойке бара и попросила бокал газированной воды. Она почти убедила себя, что справится.
Вдруг Еву словно молнией ударило – теплый мускусный аромат окутал ее словно кашемир. За спиной раздался завораживающий низкий голос с едва заметным итальянским акцентом.
Всплеск адреналина, легкое головокружение.
– Ты сегодня пай-девочка, правда, Ева?
Кожа покрылась мурашками. Ей стоило огромных усилий держаться прямо и вдыхать достаточно кислорода, чтобы не упасть в обморок.
– Событие заслуживает того, Данте, – сказала Ева, гордясь тем, что голос почти не дрогнул. «Отвечать ударом на удар».
С вежливой улыбкой, с трудом отрывая каблуки от пола, она заставила себя повернуться и обомлела. Дыхание сбилось, когда она встретила умный, проницательный взгляд глаз цвета жженого янтаря. Черты лица надменного итальянца отвечали высоким канонам классической мужской красоты, темные густые волосы волной падали на загорелый лоб. Ева нервно теребила ремешок сумки, заставляя себя отвести глаза от цинично изогнутого, чувственного рта. В юности она мечтала узнать вкус его поцелуев!
Красота Данте почти смертельна, думала она, оглядывая атлетическую фигуру, облаченную в безупречный, самый дорогой вечерний костюм. Ева облизнула губы:
– Какой приятный сюрприз.
– Не уверен, – сказал он, внимательно изучая ее лицо.
Ему не откажешь в наблюдательности. Мысль о том, что Данте догадывается о ее смятении, испугала Еву: с ним давно покончено, ее уже не интересует этот человек.
Ради справедливости приходилось признать, что его темный магнетизм действовал безотказно. Она не сомневалась, что каждая женщина в огромном зале с вожделением провожала итальянца глазами. Тем хуже для них. Однако над ней он больше не властен. Однажды ее невинное юное сердце было растоптано, и с тех пор Ева твердо усвоила разницу между сексуальным влечением и любовью. Ей не нужно ни того, ни другого, будь то Данте или другой мужчина.
Ева сжала в пальцах холодный хрусталь и приподняла бокал, приветствуя кого-то из бывших заказчиков.
– Послушай, не знаю, что Финн наговорил тебе, но я не нуждаюсь в суфлере. Я взрослая девочка. А ты иди-ка домой к очередной любовнице.
Широко известный деловой хваткой, финансовой прозорливостью и неутомимой страстью в постели, Данте был принципиальным любовником на одну ночь. Исключение составляла только его жена Наталия. Если Еве не изменяла память, она продержалась целых две недели – почти столько же, сколько одна из бывших пассий ее отца.
Самое страшное, что Ева когда-то была так безнадежно влюблена в него, что согласилась бы и на одну ночь. Но Данте предпочитал томных кареглазых брюнеток со смуглой кожей. Неудивительно, что он ни разу не взглянул в ее сторону до тех пор, пока она в прямом смысле не встала у него на пути. Но даже тогда…
Ева залилась краской, вспомнив нанесенную ей обиду.
– Извини, но мне надо общаться с гостями. – Она успела сделать два шага на негнущихся ногах, когда сильная рука обхватила ее талию и вернула на прежнее место.
Ева вздрогнула от непрошенного всплеска чувств. Данте тряхнул головой, откинув упавшую на глаза темную прядь. В глазах был приказ остановиться. Он заказал бармену порцию виски, удерживая Еву возле медного поручня в кольце рук. Как только пальцы тронули тонкий шелк платья, жар отхлынул от ее лица куда-то в низ живота.
– Твой наряд не слишком откровенен? Это благотворительный бал, а не ночная тусовка. – Данте залпом осушил рюмку и поставил ее на полированное красное дерево стойки.
– С моим платьем все в порядке. – Она была одета как монахиня по сравнению с тем, что обычно носили его подружки. – Зачем ты пришел, Данте? Добрые намерения Финна мне понятны, он не знал, что было между нами. – Она покачала головой. – Почему ты не отказался, тем более что не можешь вынести меня дольше пяти секунд?
Данте смерил ее долгим равнодушным взглядом, как будто бросил в лицо кубики льда из стакана.
– Я здесь только ради Финна, моего друга. Как ты справедливо заметила, у меня есть более интересные занятия, чем нянчиться с легкомысленной девчонкой. Но ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что я нарушу слово.
Ева на мгновение закрыла глаза:
– Люди взрослеют, меняются.
– Нет. – Он придвинулся чуть ближе, смущая Еву. – Особенно если фотографии этих людей способны парализовать город. – Только Данте мог с циничной усмешкой превратить комплимент в оскорбление. Он окинул ее многозначительным взглядом, и Ева прокляла свое согласие позировать для рекламы. – Из-за тебя на Пиккадили-Серкус образовалась дикая пробка. Тебе нравится, когда весь мир глазеет на твое тело?
– Это всего лишь рекламный плакат! – опешила Ева.
Данте только отмахнулся, а Ева вздохнула. Какой смысл спорить с человеком, который видит все в черно-белом цвете? Она промолчала, надеясь, что он отстанет.
– Иди домой, Данте. За мной не нужно присматривать.
– Сомневаюсь, – сказал он, кивая на ее бокал с газированной водой. – Хорошо еще, что не успела надраться.
Ева задохнулась. Неужели она была влюблена в этого человека?
– Ты живешь в прошлом и не знаешь меня.
– Неужели?
Одного слова, произнесенного с убийственной интонацией, достаточно, чтобы она поняла – он не имеет представления, чем она занимается. Последний год Данте провел в Сингапуре, до этого жил в Италии. Конечно, он встречался с Финном, но вряд ли расспрашивал о ней. Впрочем, с нее довольно инсинуаций. Ева уже открыла рот, чтобы рассказать о своем бутике и заказе от будущей герцогини…
Неожиданно Данте фыркнул, как норовистый конь.
– Чем же ты живешь, Ева? – Его глаза хищно блеснули, но голос звучал мягко и нежно. – Обеспечиваешь утренние газеты горячими сплетнями? Теперь, когда я вернулся в Лондон, интересно, чем меня завтра удивят заголовки?
Ева крепче вцепилась в сумочку и гордо подняла подбородок, готовая дать безжалостный отпор.
– Уверен, что Финн просил оказать мне именно такую поддержку? Осыпать оскорблениями, даже не зная, чем я занималась последние годы? Подорвать мою уверенность в себе, прежде чем я выйду к микрофону? Ну и ну! Обязательно расскажу брату, как ты справился с задачей. А теперь убери свои грязные руки и проваливай. Разве не так ты обычно расстаешься с женщинами?
Данте напрягся, чувствуя, как зачастил пульс, однако ему потребовалась всего секунда, чтобы убедить себя – боль в ее глазах ему только почудилась. Он опустил руки. На него повеяло эротичным ароматом духов, когда она повернулась с грацией балерины и двинулась прочь сквозь толпу безвкусно наряженных меценатов – вишневый фейерверк на фоне блеклых туалетов. Вероятно, роль организатора благотворительного вечера заставила Еву выбрать броский наряд. Данте отвел взгляд от сексуального изгиба ее бедер и заказал еще порцию виски. Ему казалось, что атмосфера в зале накалялась, готовая разразиться скандалом.
