– Я тоже по тебе скучала, – призналась она. – Я рада, что ты останешься еще на неделю.
– А что, если еще одной недели будет недостаточно?
– Придется этим удовлетвориться.
– Что, если я хочу большего?
Ровена недоуменно нахмурилась:
– Большего? Чего большего?
– Больше тебя. Больше нас.
Она едва не уронила челюсть на пол. И ей понадобилась целая минута, чтобы осознать, о чем он говорит. Тогда она задала следующий логичный вопрос:
– Насколько больше?
– Я никогда раньше этого не делал; никогда не хотел сделать следующий шаг. Черт, да я даже не знаю, каким должен быть следующий шаг. Знаю только, что всего одной недели мне не хватит.
– Ты говоришь, что хочешь со мной встречаться?
– Разве это так безумно? – спросил он с таким видом, как будто действительно был не уверен.
– Не безумно, но я не знаю, как это может работать с точки зрения логистики. Тебе же нельзя со мной встречаться. Даже близко подходить нельзя, помнишь? И пока ты не получишь полную поддержку моего отца для своего договора, ты сильно рискуешь. Если мы начнем встречаться в публичных местах, мой отец рано или поздно об этом узнает. Да и что ты собираешься делать? Переехать в Лос-Анджелес?
– Я мог бы. На время.
– А что потом? Ты упоминал работу в безопасности. Где это будет?
– У моего друга есть офисы в Лондоне и Нью-Йорке.
– Все врачи и терапевты Дилана здесь. Видишь, насколько все сложно? – И все ради нескольких месяцев хорошего секса; потому что в итоге все это обязательно закончится. – Ты видишь, о чем я говорю?
Колин вздохнул и сел на диван.
– Ты права. С точки зрения логистики это кошмар.
– А еще труднее будет скрывать происходящее от Дилана. Он уже к тебе привязался. Всю неделю о тебе говорит.
– Правда?
– Ты готов к такой ответственности? – По выражению его лица Ровена увидела, что не готов. Она села на диван рядом. – Вот поэтому нельзя встречаться с матерями-одиночками. Слишком много багажа. А у меня еще больше, чем у прочих.
– Я хотел бы быть к этому готовым. Или хотя бы знать, когда буду готов.
– Знаешь, я думаю, что хочу какое-то время побыть одна. Жить самостоятельно. Чтобы у меня было время привыкнуть к независимости, научиться заботиться о себе.
– Ты превосходно справишься.
Она тоже начинала в это верить. И хотя ей хотелось быть независимой, она легко могла представить, как влюбляется в Колина. На самом деле она, наверное, уже немного в него влюбилась. Он был первым мужчиной в ее жизни, который действительно ее понимал. Но они с Диланом шли в комплекте. Если бы Колин пришел и сказал, что любит ее и готов стать отцом, это был бы совсем другой разговор. Но только если бы он говорил это искренне. Хотя у нее было впечатление, что Колин никогда не говорит неискренне.
– Я забыл тебе рассказать, – сказал он. – Сегодня мне позвонил Хейден Блэк. Насколько я понимаю, он знаменитый криминальный следователь.
– Имя звучит знакомо.
– Так вот, похоже, ему поручили найти хакеров, нанятых АНС, и он будет разговаривать с жертвами в Монтане, где выросли президент и его бывшая любовница. Он слышал, что я проявлял интерес к расследованию, и хотел узнать, не могу ли я поделиться с ним информацией.
– И что ты рассказал?
– Он все это уже знал. Но сенатор отдал ему диск. Для меня просто облегчение узнать, что теперь этим делом занимается настоящий следователь. Надеюсь, что расследование пойдет быстрее.
– Пока тебя не было, у нас тут произошли волнующие события, – сказала Ровена и в ответ на его недоуменный взгляд кивком предложила следовать за ней. – Лучше посмотри.
Они остановились в коридоре перед комнатой Дилана. В дверях стояли детские воротца, а свет из коридора создавал внутри полумрак, которого было как раз достаточно, чтобы различить фигуру мальчика, свернувшегося на своей новой большой кровати – на односпальном матрасе, положенном на пол.
– Ты его купила, – прошептал Колин.
– Ты бы видел, как он радовался. Был просто в восторге. Каждый день хвастается в детском саду, что теперь он большой мальчик. Мы сходили в магазин, и я разрешила ему выбрать простыни и покрывало. Конечно, он выбрал гоночные машинки.
– Значит, все сработало? – спросил Колин, обнимая ее за плечи.
Лучше бы он ничего такого не делал. Ощущался этот жест очень… по-домашнему. И от Колина так хорошо пахло, что Ровена готова была его съесть.
– Все идеально, – ответила она. – Я оставлю матрас на полу на некоторое время, посмотрю, как пойдет. А когда Дилан будет готов, мы выберем раму для кровати.
– Знаешь, тут напротив есть другая кровать, которую я не против посмотреть. – Колин опустил голову и поцеловал ее шею сбоку. – И даже хотел бы ее опробовать. Раз уж я здесь.
– Когда приедет мой отец?
Колин щипнул губами краешек ее уха.
– Только завтра. И если подумать, мне безопаснее уходить от тебя посреди ночи, когда все будут спать.
Ровена развернулась и поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его. Она практически чувствовала, как искрят электрические сигналы у нее в мозгу. И, судя по обжигающей усмешке Колина, по голодному выражению его глаз, по жадности, с которой он потянул ее в постель, матрасу на ее кровати предстояло нелегкое испытание на прочность.
На следующее утро Колин проснулся с жутковатым ощущением, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза и едва не лишился чувств, когда увидел всего в нескольких сантиметрах от себя Дилана. Мальчик стоял у кровати и улыбался.
– Пьивет, Ковин!
Часы показывали семь тридцать. Вот черт. Он собирался еще ночью уйти к себе в комнаты, но, наверное, заснул.
– Эй, приятель, почему ты не в постели? И как ты выбрался из комнаты?
– Выиз, – с гордой улыбкой ответил Дилан.
Зря они надеялись, что детские воротца его удержат. Если он мог вылезти из кроватки, так почему не перелезть через воротца?
Колин потряс Ровену за плечо:
– Хьюстон, у нас проблемы.
Она недовольно заворчала – наверняка потому, что они заснули всего четыре часа назад, – и оттолкнула его руку.
– Надо просыпаться.
Она потрясла головой, еще больше спутывая и без того взъерошенные волосы, и сонно пробормотала:
– Еще рано.
– Да, но у нас есть компания.
Ровена протерла глаза и приподнялась на локтях:
– Какая компа…
Она осеклась, увидев Дилана рядом с Колином, и тут же подскочила в кровати, словно простыни горели.
