Когда я взлетела на второй этаж, в спину мне донеслись грохот металла и мужские крики. Рыцарь, только уцелей!
Из дыма, который потихоньку наполнял терем, выступили двое стражников. Их скрещенные крест-накрест алебарды, как в мультфильме, перегораживали вход в горницу Василисы.
– Быстрее! – крикнула я. – Ребята не справляются. Царь приказал всем спускаться вниз.
– А как же царевна? – На одинаковых веснушчатых лицах отразилось сомнение.
– Живо! – рявкнула я. – А не то царь вам головы с плеч снимет! Сейчас главное – Змея остановить! Всем, кто отличится в сражении, царь только что по сундуку золота обещал.
Последний аргумент стал решающим. Вздернув алебарды, стражи поспешили вниз. А я только сейчас поняла, что натворила. Там же безоружный Ив против двоих воинов. А я направила к нему еще двоих!
– Я помогу, – среагировал Варфоломей и с разбега прыгнул в спину стражникам, ступившим на лестницу. Наконец-то ему представилась возможность продемонстрировать свою богатырскую силу в деле и сбить с ног двух крепких молодцев. Не удержав равновесия, те покатились вниз, считая лбом и алебардами ступени.
Что ж, силы примерно равны. Один кот двух богатырей стоит, и бок о бок с Ивом будет сражаться достойный напарник. Надеюсь, Ив успеет поймать алебарду, выроненную стражем, и вооружиться.
А мне пора уводить Василису. Я распахнула двери горницы и уткнулась грудью в острие кинжала.
– А ты еще кто? – В серых глазах девушки плескался страх, тоненький голос дрожал от напряжения, даже веснушки и те побледнели.
– Я? Баба-яга, – ухмыльнулась я, вспомнив о своем маскараде. – А ты?
– Ду… Дуняша, – пролепетала близкая к обмороку служанка.
– Шла бы ты отсюда, Дуняша! – не сводя глаз с приставленного к груди кинжала, душевно посоветовала я.
И тут нервы служанки окончательно сдали. Дрожа ходуном в руках хозяйки, кинжал разрезал ткань маскарадного сарафана Яги и вспорол пук соломы, который Варфоломей уговорил подложить в платье, чтобы глазастый Горыныч не заподозрил подмены. Мол, бюст у Яги был попышнее, чем мой. Тогда я ругалась и отнекивалась, сейчас была благодарна коту за то, что осталась жива.
Девушка испуганно вскрикнула и выронила кинжал.
– Так-то лучше. – Носком лаптя я отшвырнула кинжал к противоположной стене. – А теперь – извини.
Я схватила кувшин, стоящий на табуретке у входа, и разбила его о голову служанки.
Василиса ничего не выражающим взглядом проследила за упавшей служанкой.
– А теперь – пошли! – Я схватила ее за руку и вытащила за дверь.
– И далеко собрались? – вкрадчивый голос ножом царапнул по сердцу.
Из дыма, который еще больше окутал этаж, выступил смуглый мужчина. Гибкий, сильный, опасный, вытянувшийся струной, словно хищник перед прыжком. Из сузившихся от злости глаз разве что искры не сыпались, а в черной шапочке кудрей, казалось, вот-вот мелькнут острые рожки и проткнут слишком низкий для мужчины потолок.
– Чернослав, – с неуместной нежностью промычала за моим плечом Василиса.
– Не тревожься, моя драгоценная невеста, я никому не позволю разлучить нас, – с мрачной ухмылкой пообещал он, прожигая меня взглядом угольно-черных глаз. – Даже этой старой кошелке.
Надо же, и этот купился! Хорошо же кот меня под Ягу загримировал. К тому же клубы дыма на пользу моему маскараду.
– Вот и свиделись, бабушка, – от вкрадчивого голоса Чернослава мне сделалось не по себе. Точно с такой же интонацией приветствовала меня моя сестра-близняшка, Селена, когда мы встретились лицом к лицу в смертельном магическом поединке.
– Век бы тебя не видать, внучок, – проскрипела я, глядя в искаженное злобой лицо. Чернослав был похож на свирепого тролля, и, вспоминая рассказы кота, я недоумевала, как можно считать жениха Василисы красавцем.
– Так я уж надеялся, что и не свидимся, – проникновенно ответил он. – Не думал, что ты окажешься такой живучей.
– Подольше тебя на свете живу, касатик, и еще столько же проживу.
– Ох, не зарекайся, бабуся, не зарекайся. – Чернослав прицокнул языком. – Али не помнишь, чем наша предпоследняя встреча закончилась?
В его словах прозвучала отчетливая угроза, и я насторожилась.
– Когда ж это было? Запамятовала, внучок, сколько лет, сколько зим.
– Три года, три зимы.
У меня пересохло в горле. Неужели это он настоящую Ягу до могилы довел?
Рука Василисы, которая все это время безвольно лежала в моей, вдруг крепко стиснула ладонь. Я бросила взгляд через плечо, но лицо царевны оставалось бесстрастным, и по нему по-прежнему блуждала бессмысленная улыбка.
Я в задумчивости пожевала губами.
– Кто старое помянет, тому глаз вон. Ты мне лучше про новые свои подвиги расскажи. Это ты, поганец, меня на все царство позоришь, людоедкой выставляешь? Это ты леса с реками погубить вздумал?
В голове крутились обрывки мыслей, которые я никак не могла собрать воедино. Жизненная сила леса и рек, слухи о зверствах Яги, разбойники на дорогах, женитьба на Василисе – все эти способы Чернослав использовал для своей цели. Но что это за цель, я никак не могла понять.
– А что мне оставалось, бабушка, коли ты со мной своим могуществом делиться не захотела? – Чернослав по-кошачьи сузил глаза. – Ни по-хорошему, ни по-плохому? Да только ведь все равно пришлось. Пришлось, а, бабуля? – Он издевательски расхохотался. – Ведь пришлось? И теперь придется.
Я покачала головой.
– Ох и дурной ты, Чернослав! Никогда по-твоему не бывать. Уйди лучше подобру-поздорову с дороги.
Чернослав разразился очередным взрывом хохота:
– Да кто ж меня остановит, бабуся, теперь?
И от этой его уверенности в собственных силах у меня в горле встал ком дыма. Вспомнилось, как вспыхнула огнем волшебная береста в доме Любавы, как заполыхала изба, превратившись в один миг в огненную темницу для нас, и я чуть не застонала от озарившей меня мысли. Стихия Чернослава – огонь, разрушение. Как и стихия Селены. В охваченном огнем тереме сила Чернослава должна быть превыше запретных чар, должна быть… неограниченной.
Стоящий в клубах дыма мужчина усмехнулся и встряхнул сжатую в кулак ладонь, демонстрируя шар огня, не причиняющий ему вреда.
– Еще вопросы?
– Зачем тебе Василиса?
– Я ее люблю, – сардонически ухмыльнулся он.
От сознания собственной силы Чернослав расслабился, его лицо разгладилось, и сейчас его можно было бы даже назвать красивым.
– А если по правде?
– А если по правде, то затем же, зачем и ты.
– Сила, – прошептала я.
– Смотри-ка, а ты еще не совсем умом тронулась, как кумушки сказывают, – издевательски протянул Чернослав, и его красивые черты снова исказились, сложившись в демоническую маску. – Не удалось взять у тебя, возьму у нее.
