– Пристрелите меня прямо сейчас. – У Люси был такой забавно мрачный вид, что Кэш невольно улыбнулся.
– Неужели женщины, все до единой, не мечтают о сердечках, цветочках и высокопарных любовных признаниях, написанных на небе фейерверками, – и так каждый день до тех пор, пока смерть не разлучит?
Люси фыркнула и передернула плечами:
– Эта женщина – нет.
– Ладно, признайся, – он искусно перешел на «ты», – ты ведь хочешь долгой и счастливой семейной жизни так же сильно, как любая девушка. – Кэш не мог удержаться, чтобы не подразнить еще немного эту недотрогу.
Но он не ожидал, что в ее больших выразительных глазах появится неподдельная боль. Боль, которую он не собирался ей причинять.
– Эй, я же просто пошутил… – Он потянулся, чтобы дотронуться до ее руки, но она ее отдернула.
– Забудьте. – Люси так резко поднялась, что ножки стула с неприятным звуком царапнули по плитке. – Начну рисовать наброски сада и к выходным передам вам на утверждение.
– Тебе. Передам тебе. Да, конечно.
Что такое? Он ведь должен ликовать оттого, что она согласилась принять его диковинное предложение стать подружкой на недельку. Тогда почему в его сердце тихо скребется вина, словно он подтолкнул Люси сделать что-то помимо ее воли?
– Нам предстоят несколько свиданий, так что нужно будет обсудить стратегию и все такое. Как насчет того, чтобы вместе пообедать завтра?
– Пообедать? – Она повторила его предложение с таким видом, будто он предложил ей прыгнуть голышом в студеную воду реки Ярры морозным зимним днем.
– Ну, так обычно поступают пары.
Ударение, которое он сделал на последнем слове, не укрылось от ее внимания. Люси чуть улыбнулась:
– Ты прав.
Кэш с радостью отметил это «ты» – и посветлевшее лицо Люси.
– Но выбор места за мной, – добавила она.
– Не вопрос. Напишешь мне где и когда.
– Договорились.
Она помахала рукой и почти сбежала по ступенькам, так ей хотелось поскорее удрать подальше. И как они собираются изображать поглощенность друг другом перед камерами? Кэш не знал.
Когда он собрал бумаги и закрыл ноутбук, она внезапно окликнула его:
– Кэш!
Он взглянул на нее и удивился озорному блеску в ее глазах.
– Да?
– Завтра вечером. Надеюсь, ты любитель остренького.
Шутливо отсалютовав ему, она ушла, оставив его в смущении из-за ее холодности и горячности. И в нетерпеливом ожидании завтрашнего вечера.
А этим вечером, по пути к Ба, Люси прихватила их любимую пиццу: половина – с чесноком, половина – с ветчиной и ананасами. Она надеялась, что пицца окажет именно тот терапевтический эффект, на который она рассчитывала: поможет ей спокойно признаться Ба, как именно она собирается достать деньги на спасение дома.
Вряд ли Ба придет в восторг. Последняя из великих романтиков современности, она свято верила, что каждый заслуживает любви на всю жизнь. После разрыва с Эдрианом Люси полгода подвергалась допросу, нет ли шансов восстановить отношения. Ба перестала ее донимать только после того, как Люси рассказала ей всю правду про Эдриана. Про то, что ее муженек был увлеченным донжуаном и спускал свое немалое состояние, ублажая женщин, нравственно сильно отличавшихся от его законной жены.
Ба никогда больше не упоминала имени Эдриана. Люси это вполне устраивало. Боль от предательства со временем затянулась, но стыд жег ее так же сильно, как прежде. Она была ослеплена блеском и роскошью его мира, она позволила богатству соблазнить себя. Дизайнерские шмотки, дорогущая тачка, калейдоскоп вечеринок… Ей нравилось все это!
Сперва их брак казался безоблачным, слишком уж идеальным, чтобы быть правдой. Собственно, так оно и оказалось.
Неудивительно, что Люси после развода отказалась от прежней жизни. Она продала дизайнерские наряды, забыла про модные стрижки и дорогую косметику и нашла умиротворение в садоводстве.
Ба поняла и поддержала ее новую любовь, а Эдриан превратился в смутное воспоминание. Но романтическая натура Ба не могла смириться с одиночеством внучки, и время от времени она наседала на Люси с расспросами о свиданиях и «возможностях», как она уклончиво именовала ее редкие вылазки в кино или кафе.
По правде говоря, Люси не так уж часто ходила на свидания. Она время от времени встречалась с парнями – например, с поставщиком мульчи или с продавцом из магазина садового инвентаря, – словом, с простыми рабочими, полной противоположностью Эдриана.
Но сердце у нее не замирало очень давно… до сегодняшнего дня, когда Кэш ее поцеловал.
Плохо. Очень плохо.
Бормоча под нос проклятия, Люси вошла в бабушкин дом через заднюю дверь и бросила коробку с пиццей на стол.
– Ба, надеюсь, ты хочешь есть! – крикнула она, разрезая пиццу.
– Умираю с голоду! Погоди минутку, уже иду, – отозвалась бабушка из спальни.
Хорошо. Эта минутка даст Люси возможность отрепетировать свою речь.
– Я готова. – Ба появилась в кухне, вытирая руки полотенцем. – Надеюсь, сюрпризов сегодня больше не будет.
Люси поставила на стол две тарелки и подошла к раковине налить воды в стаканы.
– Ты о чем? Еще что-то случилось?
– Перебираю документы твоего деда. Хотела убедиться, что мне больше не светят неожиданности в виде очередных долгов, которые превратят нашу жизнь в ад.
Люси кивнула. Ей было грустно при мысли, что Дедуле приходилось охранять свою тайну от любимых людей.
– Хорошая мысль.
Ба села за стол и одобрительно посмотрела на пиццу – Так. Ты приходишь второй раз за день, теперь – с пиццей. В чем дело?
Люси обняла Ба за плечи и засмеялась:
– Тебя не проведешь.
Глаза Ба сверкнули.
– Деточка, не забывай, что, когда я была в твоем возрасте, я опробовала все эти хитрые приемчики.
– Такой приемчик ты точно не пробовала. – Люси пощипывала кусочек сыра, плавившийся на корочке ее пиццы. – Знаешь, этот план… насчет того, как получить пятьдесят тысяч… Я все уладила. Один из клиентов заказал полную перепланировку сада. Я оценила ее в пятьдесят тысяч.
Глаза Ба широко распахнулись, в них читался ужас.
– Я не могу принять от тебя такую сумму, тем более что ты зарабатываешь с таким трудом. Это неправильно.
Люси была готова к битве.
– Ба, ты подняла меня на ноги. Я обязана тебе всем, и это меньшее, что я могу для тебя сделать.
– Между близкими людьми нет понятия долгов и выплат. – Ее губы сжались в упрямую линию. – Я не приму эти деньги.
– То есть ты готова съехать? Жить у черта на рогах в однокомнатной съемной халупе?
