А потом он заметил, что красная дымка поднимается с земли. Всполохи огня прорываются сквозь стену леса, и в оранжево-алом мареве пожара луна кажется кровавой.
Вернер ворвался в избу, спотыкаясь в темноте о какие-то вещи в сенях.
– Хозяйка, – севшим от волнения голосом окликнул он, – что у вас за лесом?
– За лесом? – откликнулась Кассина. – Да там деревня соседняя, Лестайн. – И добавила с ласковой улыбкой, от которой у Вернера сжалось сердце: – Там моя младшая живет, Гизелла, вместе с внуками – Тимором и Дарин.
Далекий всполох костра взмыл в окошке за спиной хозяйки, озарил погруженную в сумрак комнату. Кассина обернулась и заголосила.
Вскоре вся деревня уже была на ногах.
– Дорога между поселениями одна, – сообщил Хартвиг поднятому по тревоге отряду. – Так что, кто бы там этого ни учинил, попасть в деревню по другому пути они не смогут. Слева, как видите, холмы, справа – река. Мы выдвигаемся вперед. И в случае необходимости дадим бой, чтобы не подпустить их к деревне.
– А госпожа Ивонна? – с серьезным видом спросила Бенедикта.
– Она останется здесь. Староста спрячет ее в подполе. Все, едем.
Несколько крестьян, вооруженных кто вилами, чтобы разить врага, кто ведрами, чтобы тушить пожар, порывались бежать вслед за ними. Но Хартвиг убедил их, что от них будет больше толку здесь, а их семьям тоже может потребоваться защита.
Отряд выехал за ограду. Лошадей пустили во весь опор, но все равно опоздали. Хартвиг придержал коня у кромки леса, и приблизившиеся следом воины увидели, как уходит к горам неприятельский отряд: мощные, устрашающие силуэты демонов казались совсем черными в алых всполохах огня, пожирающего деревню. И над пожаром грохотал уже знакомый Вернеру страшный голос: «Приведите мне ангела. Она рядом». Вернер испуганно огляделся, но Хартвиг и воины будто не слышали ничего, кроме треска пожара. Стиснув зубы и отпустив поводья, они смотрели на горящую деревню.
Человек в развевающемся черном плаще шел последним. Выйдя за ограду, он, не оборачиваясь, махнул рукой, и огненный дождь пылающей лавой обрушился на деревню, не оставляя никому шанса на спасение. Вернер содрогнулся: он читал об этом заклинании в книге незнакомца, его слова были вписаны чернилами в его собственную магическую книгу, и он помнил их наизусть. Огненный дождь – так называлось заклинание из книги демонов. Он вспоминал о нем во время битвы с орками, но зеленокожие слишком быстро обступили их, смешались с их собственными мечниками, и Вернер не рискнул применить магию Легионов Проклятых – иначе пострадали бы и свои.
Теперь он до рези в глазах всматривался в черный силуэт демонолога, силясь разглядеть его лицо. Сейчас бы ему очень пригодилась «приближающая трубка» гномов, о которой он слышал от Гидеона. Трубка состояла из наборов кривых стекол и увеличивала нужный объект в несколько раз. Почему-то Вернер был уверен – это тот самый человек, чью книгу он подобрал у потухшего костра.
Кто-то из молодых мечников порывался нагнать демонов, но Хартвиг грозно прикрикнул на него:
– Их больше, они намного сильнее, неуязвимы и равнодушны к боли. Нам их не одолеть. И себя погубим, и Ивонну без защиты оставим.
– Так что же? – гневно возразил мечник Кельс. – Пусть безнаказанно шляются по нашим землям, уничтожают мирные деревни, несут тьму в Невендаар?
– А мы будем стоять и смотреть? – поддержал его Ральф.
Силуэты демонов слились с ночью, и Хартвиг пришпорил коня, направляя его к горящей деревне. Огненный дождь уже ослабевал.
– Может, сумеем кого-то спасти! – крикнул он отряду.
Кони нырнули в горькое дымное облако, испуганно заржали, попятились. Вернер едва не вылетел из седла.
– Оставим их здесь, – распорядился Хартвиг. – Быстрее!
Вернер сполз с седла, неуклюже заковылял вслед за воинами. Земля жгла подошвы, жар опалял кожу, отравлял внутренности, с неба сыпались жгучие огненные искры. Кажется, он очутился в самой Преисподней. «Если долго вглядываться в Преисподнюю, Преисподняя начнет вглядываться в тебя», – вспомнились ему слова Гидеона. Не этого он хотел, когда мечтал изучить запретную магию. Не смертей, не разрушения, не горя.
Тайные знания, полученные от Бетрезена, казались ему ключом к могуществу. И он убедился в правильности своего убеждения, когда только заклинание из книги демонов остановило зеленокожих и спасло жизнь ему и его спутникам. Но сейчас Вернер наяву увидел разрушения, которые несет магия Легионов Проклятых невинным людям. И от сознания этого ему сделалось невыносимо больно, как будто бы он и сам приложил к этому руку.
Из-за густого дыма почти ничего не было видно, то и дело доносились крики воинов, но не было слышно ни одного незнакомого голоса, ни стона раненого, ни крика о помощи, ни плача ребенка. Идя по дороге между домами, Вернер то и дело натыкался на мертвецов. Это были мужчины, защищавшие свои семьи до последнего вздоха. Рядом с ними валялись вилы и топоры – первое, что попалось под руку жителям, на чью спящую деревню напал отряд демонов.
Потребовалось совсем немного времени, чтобы понять: в живых не остался никто.
– Зачем они это делают? – с горечью спросила Бенедикта, когда они покинули сгоревшую деревню и отыскали лошадей, сбившихся в табун у кромки леса.
– Легионы Проклятых – плоть от плоти Бетрезена. В их каменных сердцах горит огонь ненависти ко всему живому, – дрогнувшим голосом пояснил Хартвиг, взбираясь на коня. – Им не ведома жалость. Каждый, кто не преклонится пред Бетрезеном, – враг им. А врагов надо уничтожать.
– А ведь они не так просто здесь оказались, – вдруг с задумчивым видом заметила Бенедикта.
– Думаешь, они что-то искали в этой деревне? – уточнил Хартвиг.
– Скорее всего, деревня просто попалась им на пути, – предположила монахиня. – Но ведь куда-то они идут. И ведет их туда воля Бетрезена.
«Они ищут ангела», – с дрожью подумал Вернер. Отрицать очевидное больше не было смысла: вызов адского чудовища обратил на него внимание Бетрезена, и теперь он может слышать приказы предводителя Проклятых, которые тот отдает своим подданным. Вернер помертвел при мысли, что тому, что он задумал, никогда не суждено сбыться. Бетрезен заберет его душу, и он превратится в одного из тех ужасных монстров, которые растерзали спящее поселение.
В деревню вернулись в полном молчании. Крестьяне все поняли по мрачным лицам воинов и заголосили: у кого-то в Лестайне жила родня, у кого-то друзья. Не обошла беда и дом Кассины, в котором остановились Вернер и воины. Услышав про то, что живых найти не удалось, Кассина почернела от горя и залилась горькими слезами, оплакивая семью дочери. Вернер, не имевший представления, как бороться с женскими истериками, поспешил за помощью к Бенедикте. Монахиня обняла старую женщину, что-то успокаивающе зашептала ей на ухо.
Вернер расслышал только что-то о чертогах Всевышнего, куда теперь перенеслись родные Кассины и где они счастливы. Кассина зарыдала еще горше, и Вернер, не в силах больше этого выносить, отправился спать на сеновале у старосты.
