Маргарита открыла тяжёлую дубовую дверь и пружинистой походкой прошла в комнату. Воланд невольно залюбовался её красотой и грацией. Маргарита не стала садиться на стул, куда ей указал рукой Воланд, а подошла почти вплотную к нему и присела на край стола. Она высыпала из своей сумки на полированную поверхность перед Воландом внушительную гору денег.
– Воланд, мы просим прощения за нашу маленькую шалость. А вот это ваша доля, – проворковала Маргарита, глядя ему в глаза.
– Моя доля? – удивлённо поднял он брови. – За что?
– За нашу охрану. Вы же не откажете нам в просьбе принять эти деньги в качестве страховки наших жизней от непредвиденных обстоятельств, ну, там, угроз каких-нибудь, нападений, чьей-нибудь мести, ну и так далее.
Маргарита виновато посмотрела на Воланда, но при этом глаза её сверкали озорными огоньками. Воланд не смог сдержать улыбку.
«Ай да девка! Ай да хитра! Чумовая баба!!!»
Злость на неё тут же исчезла. Воланд сомкнул растопыренные пальцы рук и молчал, раздумывая, как же ему с ней поступить.
Затренькал телефон. Воланд взял трубку.
– Воланд! Ну ты даёшь! – послышался голос главаря другой очень крупной группировки. – Мы тут все просто валяемся от хохота! Так разделаться с этим зарвавшимся молокососом! Да никому бы из нас не пришла в голову такая идея! Ты ж одним щелчком лишил его всего! Опозорил его на всю страну! Он теперь никто! Просто червяк на дороге! Теперь ему в политике и в бизнесе делать нечего. Да ему теперь руки никто не подаст! Слушай, я тебя уважаю! Ты у нас башка! Такое придумать! Мы все воюем по старинке – с помощью свинца и тротила. А ты! Молодец!!!
Воланд медленно положил телефонную трубку и с интересом посмотрел на Маргариту.
– Можешь идти, – спокойно сказал он, барабаня пальцами по столу.
Маргарита улыбнулась и вышла.
«Он отпустил меня, значит, не так уж всё и плохо».
Муса в совершенно подавленном состоянии неделю не выходил из дома, только пьянствовал и курил одну сигарету за другой. Когда в доме не осталось больше сигарет и спиртного, ему пришлось приходить в себя.
«Что же мне делать?! Как мне теперь жить?!! Как?!! Но главное сейчас – это месть! Я отомщу! Всем отомщу!! Зинка от меня отвернулась, но у меня остались ещё связи. Я и без неё не пропаду! Я подключу свою «крышу», свою мафию, но я доберусь до Воланда! Я разделаюсь и с этим америкашкой! Я закрою эту частную клинику! Я посажу в тюрьму весь медперсонал, участвовавший в этой расправе надо мной! Я уничтожу всех, кто в этом замешан!!!»
Но отомстить никому не удалось. Как оказалось, особняк, в котором Мусе сделали операцию, никогда не принадлежал никакой клинике. Это была детская районная библиотека, которая как раз в то время была закрыта на ремонт. А когда Муса попытался найти американского хирурга, то оказалось, что это вообще блеф. Никакого хирурга мистера Кастра не существует. В Москве в это время никакой врачебный симпозиум не проводился. А об уникальной лазерогиполактонической установке врачи вообще никогда не слышали. Увы, такого пока ещё не изобрели!
Муса кинулся в редакцию журнального агентства, которое напечатало эту ложь, приведшую к роковым последствиям.
– Видите ли, – спокойно объяснил ему главный редактор, – эта статья была так называемой джинсой, что на нашем журналистском сленге означает скрытую рекламу. В данном случае это реклама частной клиники. Как правило, заказчик сам пишет статью и оплачивает её публикацию. А мы всего лишь печатаем в нашем журнале и за содержание статьи ответственности не несём.
Воланду и его проституткам отомстить тоже не удалось. От Мусы все отвернулись. Бывшие «друзья», коллеги да и просто знакомые не хотели теперь с ним даже общаться, а уж помогать тем более.
С тех пор о Мусе никто ничего не слышал. Он просто исчез из Москвы, и что с ним было дальше, никто не знает.
Воланд вызвал к себе Макса.
– Поезжай сейчас к Маргарите, – приказал Воланд, – отвези к ней нашего фотографа. Он уже ждёт тебя в машине.
– Фотографа? Но зачем? Уж не фотографию ли на надгробный памятник вы для неё готовите? – усмехнулся Макс.
Воланд так взглянул на него, что Макс тут же убрал улыбку с лица.
– Фотография ей нужна для паспорта. Скажешь Маргарите, что всё, я её отпускаю. Она свободна. Кроме того, я подарю ей хорошую квартиру в центре да ещё и дело своё помогу ей начать. Не знаю, что она там захочет открыть: магазин, ресторан или салон красоты. Пусть сама решает. Мои люди всё оформят, всё уладят, а ей только надо будет свои подписи поставить. Я думаю, Маргарита будет довольна моим прощальным подарком.
– Вы её отпускаете?!! Но как же так?! Вы же хотели её наказать! Она же натворила чёрт знает что! Она своевольничала! Она вас за авторитет уже давно не держит! А вы её ещё и подарками за это осыпаете! – возмутился Макс. – Я не понимаю вас!
– А это не твоё дело – мои поступки понимать и обсуждать. Твоё дело – подчиняться мне и давать дельные советы, как мне других обводить вокруг пальца. Ты же у меня теперь «мозговой центр», вот и шурши мозгами в нужном направлении. А насчёт Маргариты я у тебя совета не спрашиваю. Я всё уже решил. Эта женщина достойна моего уважения. Более того, я ею восхищаюсь! Но рядом с собой её держать уже стало опасным. Она вышла из-под контроля. Поэтому я её и отпускаю. Так что поезжай и сообщи ей, что она теперь свободна.
Макс нахмурился.
– Пусть другой ей это сообщит, – пробурчал он, – или сами скажите ей это по телефону.
– Нет. Это сделаешь ты.
– Но почему?!!
– Вы же друзья, – улыбнулся Воланд, – поэтому именно от тебя ей будет приятнее услышать эту потрясающую новость. Иди. Да, и обязательно передай Маргарите моё восхищение ею. Понял?
Макс стиснул зубы. Да, он всё понял.
«Воланд обожает ломать людей, а этим приказом он решил унизить меня. Он же знает, как я её ненавижу! Да я бы с большим удовольствием сообщил ей, что Воланд её решил вышвырнуть на улицу без денег или вообще хочет убить. Да я бы сам её придушил! Но расшаркиваться перед ней! Изображать радость, говорить ей комплименты! Да лучше я сдохну!»
– Да, и передай ей ещё вот это, – Воланд протянул Максу ларец из чёрного камня. – Это рубиновый кулон из моей коллекции. Пусть остаётся у неё на память. У такой потрясающей женщины должна быть потрясающая драгоценность. Как видишь, я сентиментальный человек, а не злодей, каким вы меня все считаете.
– Вы сентиментальный злодей, – позволил себе сказать дерзость Макс. Уж слишком он разозлился на Воланда.
Воланд расхохотался.
– О да! Ты прав. Я сентиментальный злодей! Я могу, например, даже прослезиться, когда приказываю убить преданного мне человека. Мне так бывает жалко, ведь я очень привыкаю к людям, но иногда приходится такое вытворять, чтобы меня хоть немного все уважали и боялись, – с улыбкой сказал Воланд и опять захохотал.
