Сжимая хватку на дверной ручке, он ждал, чтобы медсестра Пэм заговорила снова, и когда она наконец это сделала, начал поворачивать ручку.
– Я знаю, что вы слышите мой голос, мистер Бёрк. Я стою прямо перед комнатой, где вы прячетесь. Вы в душе? Под кроватью? Может, стоите за дверью в надежде, что я слепо пройду мимо?
Она рассмеялась.
Щеколда вышла из паза.
Он был целиком уверен, что она стоит спиной к нему, лицом к комнате Беверли, но что, если нет?
– У вас десять секунд, чтобы выйти, а затем мое великодушное предложение анестезии истекает. Десять…
Он чуть-чуть оттянул дверь.
– Девять…
Три дюйма.
– Восемь…
Шесть дюймов.
Теперь он снова видел коридор, и первое, что бросилось ему в глаза, – это рассыпавшиеся по спине медсестры Пэм темно-рыжие волосы.
Она стояла прямо перед ним.
– Семь…
Лицом к двери Беверли.
– Шесть…
Держа шприц в правой руке, как нож.
– Пять…
Он продолжал отводить дверь назад, позволяя ей беззвучно поворачиваться на петлях.
– Четыре…
Остановил ее, не дав стукнуться о стену, стоя уже на пороге.
– Три…
Итан окинул пол взглядом, чтобы убедиться, что не отбрасывает тени, но даже если бы отбрасывал, эта мигающая люминесцентная лампа замаскировала бы ее.
– Два и один, и теперь я сердита. Очень-очень сердита. – Вытащив что-то из кармана, медсестра сказала: – Я в подвале, западное крыло; практически уверена, что он здесь. Жду вашего прибытия, прием.
Рация изрыгнула треск помех, и мужской голос отозвался:
– Понял, идем.
Теперь наркотик врезал по Итану во всю мощь, колени обмякли, зрение начало рывками сходить с рельсов, теряя четкость и двоясь.
Вот-вот здесь будет больше народу.
Нужно сделать это сейчас же.
Он твердил себе пошел, пошел, пошел, хоть и сомневался, что ему хватит сил или хотя бы присутствия духа.
Попятился на несколько шагов в комнату, чтобы удлинить разбег, сделал длинный, глубокий вдох и опрометью ринулся вперед.
Покрыв семь шагов за две секунды.
Врезался медсестре в спину на полном ходу, толкнув поперек коридора лицом в бетонную стену.
Жесткий, сокрушительный удар застал ее совершенно врасплох, и потому скорость и точность ее реакции изумили Итана. Выбросив правую руку назад, она вонзила иглу ему в бок.
Глубокая, пронизывающая, ослепительная боль.
Он попятился, кренясь на сторону на заплетающихся ногах.
Медсестра развернулась с залитой кровью правой стороной лица, принявшей на себя удар о бетон, замахиваясь шприцем, и бросилась на Итана.
Он бы мог постоять за себя, будь способен видеть хоть что-нибудь, но не видел ни черта – взор поплыл, перед глазами вспыхивали картинки, будто сильнейший приход от экстази.
Она сделала выпад, Итан пытался парировать, но неправильно оценил дистанцию, и игла пронзила ему левое плечо.
Когда медсестра выдернула шприц, боль едва не повергла Итана на колени.
Медсестра подстерегла идеальную позицию для пинка прямо ему в солнечное сплетение, и одна лишь сила удара швырнула его назад, к стене, попутно вышибив весь воздух из легких. Итан ни разу в жизни не ударил женщину, но когда Пэм снова устремилась вперед, не мог отделаться от мысли, с каким удовольствием вмазал бы правым локтем этой суке в челюсть.
Взгляд его был прикован к иголке у нее в руках, в голове пронеслось: «Только не это снова, Господи, умоляю!»
Он вскинул руки, чтобы защитить лицо, но они казались валунами. Медлительными и громоздкими.
– Держу пари, вы сейчас жалеете, что не вышли, когда я просила по-доброму, а? – бросила медсестра.
Итан с половинной скоростью нанес по широкой дуге крюк, от которого Пэм легко уклонилась, с молниеносной скоростью парировав прямым, снова сломавшим ему нос.
– Хотите снова иголочку? – спросила она.
Итан ринулся бы вперед, попытался бы свалить ее на пол, придавить своим весом, но идея стычки, учитывая иглу и его расстроенное восприятие, выглядела скверно.
– Я же вижу, что вы отключаетесь, – рассмеялась Пэм. – Знаете, а это и в самом деле вроде как забавно.
Итан силился скользнуть прочь от нее по стене, шаркая ногами, чтобы оказаться вне пределов досягаемости, но она дублировала каждое его движение, оставаясь перед ним и нацеливаясь для очередной атаки.
– Давайте-ка поиграем, – предложила Пэм. – Я буду тыкать в вас иголкой, а вы попробуйте мне помешать.
Итан сделал выпад, но боли не последовало.
Просто обманное движение – она с ним играет.
– А вот следующий, мистер Бёрк, будет…
Что-то ударило ее по голове сбоку с твердым тук!
Пэм рухнула на пол как подкошенная и застыла, а Беверли встала над ней в этом безумном мигающем свете, продолжая держать за ножки металлический стул, которым уложила медсестру Пэм, выглядя порядком шокированной собственным поступком.
– Сейчас придут другие, – сообщил Итан.
– Идти можете?
– Посмотрим.
Отшвырнув стул, затарахтевший по линолеуму, Беверли бросилась к Итану.
– Держитесь за меня на случай, если равновесие откажет.
– Уже отказало.
Он уцепился за руку Беверли, и она потащила его по коридору обратно. К моменту, когда они добрались до поста медсестры, Итану уже каждый шаг давался с трудом.
Сворачивая за угол, он оглянулся и увидел, что медсестра Пэм пытается сесть.
– Быстрей! – поторопила Беверли.
Главный коридор был по-прежнему пуст, и они уже пустились бегом.
Дважды Итан спотыкался, но Беверли, подхватывая, удерживала его в вертикальном положении.
Веки у него потяжелели, седация нисходила на него, как теплое мокрое одеяло, и ему хотелось лишь найти какой-нибудь тихий, укромный уголок, чтобы свернуться калачиком и заспать это все.
– Еще держитесь? – спросила Беверли.
– На волоске.
Дверь в торце коридора маячила в пятидесяти футах впереди.
Беверли прибавила шагу.
– Ну же, – подстегнула она, – я слышу, как они спускаются по лестнице.
Итан тоже это слышал – гомон голосов и множество шагов за дверью на лестницу, которую они миновали буквально только что.
В конце коридора Беверли рывком распахнула дверь и выволокла Итана через порог на загроможденную лестничную площадку, от которой шесть ступенек взбирались к другой двери наверху со светящимся красным знаком ВЫХОД над ней.
