Оглушенный фармацевт сидел, выплевывая на дорогу зубы.
Удар так перетряхнул мозги, что Итану потребовались две секунды, чтобы сообразить, что длинный металлический предмет, лежащий на мостовой, – мачете противника.
Наклонившись, он поднял его, и в эту секунду преследователь поднял на него глаза, полные ужаса осознания, что вот-вот произойдет, и этот взгляд привел Итана в чувство куда эффективнее, чем целое ведро нашатырного спирта.
Он охватил пальцами углубления в рукоятке мачете, обернутой техническим скотчем для улучшения сцепления под дождем.
Провизор вскинул руки в тщетной попытке загородиться от того, что рукой не удержишь.
Сделав ложный выпад, Итан нанес удар ногой в лицо, пяткой сокрушив разбитый нос провизора и послав его голову назад с такой силой, что она ахнулась затылком о мостовую с хрустом ломающегося черепа.
Испустив стон, тот замер неподвижно, но двое его друзей уже приближались – подоспеют через десять секунд, – а за ними, отстав на квартал, целая армия фонариков, будто стадо скота, перегоняемого по улице, топот множества ног по мокрой мостовой, звучащий все громче и громче.
Метнувшись обратно в переулок, Итан с облегчением обнаружил, что пара огоньков, виденных прежде, скрылась.
Он побежал, отчаянно стараясь выжать из этого краткого промежутка невидимости как можно больше.
Двадцатью шагами дальше оказался рядом с контейнером для мусора, и ни секунды не колебался.
Нырнув за него, бросился на землю и пополз, плотно вклинившись в щель между металлом и кирпичной стеной здания, у которого стоял контейнер.
Он не слышал ничего, кроме грохота собственного сердца и своего пыхтения на собачий лад; пот и кровь заливали лицо, попадая в глаза; он трясся от холода, хотя мышцы его пылали от лактата, словно он только что налетел на стенку на марафоне
[15]
.
Шаги пронеслись по ту сторону контейнера прочь, и звук их, становящийся все тише и тише, ласкал слух, как музыка.
Лицо Итана щекой прижималось к земле, и в нее впивались грязь, осколки стекла и камешки.
Дождь барабанил ему по спине, собираясь вокруг него в лужицы и с каждой каплей прошивая его дрожью.
Он мог бы пролежать там всю ночь и изрядную часть следующего дня.
Подымай свою задницу. Нельзя позволить себе закоченеть.
Упершись ладонями в мокрый гравий, Итан поднялся на четвереньки.
Пятясь, выбрался из щели между контейнером и зданием и секунду посидел рядом на корточках, прислушиваясь.
Отдаленные голоса.
Отдаленные шаги.
Суматоха на Главной.
Но в опасной близости – ни звука.
Он встал, оглянувшись на вход в переулок, и увидел, что толпа бегом движется мимо, взбираясь по улице навстречу тому, что происходит на Главной.
Держась поближе к кирпичной стене, Итан двинулся в противоположном направлении, в туманную тьму переулка.
Тридцатью футами дальше в кирпиче разрыв – деревянная дверь.
Оглянулся на мусорный контейнер, на улицу позади.
Теперь кто-то приближался – луч света обметал переулок от стены до стены под хруст гравия под подошвами.
Итан рывком открыл дверь, и свет изнутри, упав в переулок, озарил туман призрачной диффузной полосой.
Он проскочил через порог на ярко освещенную лестничную площадку, рванул дверь, закрывая ее за собой, и обернулся, чтобы запереть замок.
Цилиндр был высверлен и забит металлической болванкой.
Не запрешь.
Итан взбежал по узкой лестнице, чувствуя боль, прошивающую левую ногу от напряжения на каждом шагу.
Когда он добрался до площадки второго этажа, дверь со стороны переулка с грохотом распахнулась.
Оглянувшись сверху, Итан увидел крупного мужчину в мокром желтом пончо с фонариком в одной руке и мясницким ножом – наверное, взятом на собственной кухне, – в другой.
Глаза мужчины скрывались в тени капюшона, но сжатые зубы и крепкие руки, особенно стиснувшая нож, не выдавали ни малейших переживаний.
Перескочив лестничную площадку, Итан понесся вверх по следующему пролету под топот ботинок, загрохотавший в лестничном колодце.
На площадке третьего этажа он влетел в дверь.
Коридор – тихий, пустынный, тускло освещенный.
На стенах через каждые двадцать футов – бра, напоминающие старинные фонари.
На каждой двери – бронзовые цифры.
Многоквартирный дом?
Итан услышал шаги, приближающиеся по лестнице.
Ринулся по коридору, пробуя по пути ручку каждой двери.
Заперто.
Заперто.
Заперто.
Заперто.
Понимая, что в любую секунду дверь с лестницы распахнется.
Заперто.
Заперто.
Седьмая проверенная дверь – номер девятнадцать – подалась.
Сжав мачете покрепче на случай, если кто-то подстерегает с другой стороны, Итан приоткрыл дверь толчком пальцев ноги.
Маленькая, темная квартирка.
Вроде бы пустая.
Скользнув внутрь, он закрыл ее дверь в самый миг, когда дверь с лестничной площадки распахнулась от удара кулака.
Схватив цепочку, Итан завел крючок в щеколду.
Задержавшись у входа, прислушался, когда дверь в коридоре захлопнулась.
Шаги стали куда медленнее.
Цоканье по паркетному полу.
Больше никакой спешки.
Никакого лихорадочного топанья.
Итан почти явственно видел, как мужчина в желтом пончо методично движется по коридору. Он не может не знать, что Итан забрался в одну из квартир, но не догадывается, в какую именно.
Шаги приблизились…
…теперь и эта дверь заперта…
…и остановились по ту сторону – достаточно близко, чтобы, опустив взгляд, Итан увидел, что свет, просачивающийся под дверью, в двух местах прерывался.
Как он, черт побери, узнал, где именно остановиться?
Блин!
Грязные следы.
Одна из теней ног на полу исчезла, и паркет в коридоре заскрипел от натуги.
Итан попятился, скользнув через правый угол в кухоньку.
Звук трескающегося дерева.
